Но Пилат в чудеса не верил.

– Не торопись, приятель, – раздался его спокойный голос.

Парень оглянулся и увидел направленный на него пистолет. Раздался хлопок и отсеченная глушителем короткая вспышка. Боли не было. Почувствовать ее парень не успел, потому что умер слишком быстро. С простреленным затылком он распластался на асфальте, устремив взгляд безжизненных глаз в темное подмосковное небо. Без звезд и без надежды.

Дождь продолжался до самого утра.

* * *

Малиново тлеющий рассвет сменился восходом солнечного диска. Природа ожила и преобразилась. Долгий ночной дождь смыл черные цвета и окрасил все в нарядные. Небо стало голубым, молодая нежная трава – зеленой, стволы берез – белыми, а ползущие по дорогам машины – разноцветными, как детские погремушки.

Поднятые по тревоге армейские «газоны» с мигалкой на головной машине неслись в сторону области, паровозными гудками сгоняя с пути зазевавшихся «чайников». Свернув на бетонку, грузовики поехали по ней, пока не добрались до первого рубежа охраны и не остановились. Из затянутых брезентом кузовов ружейной дробью сыпанули солдаты внутренних войск с топорными лицами, одетые в защитный камуфляж. Придерживая автоматы и зеленые фляжки с водой, краснопогонники побежали по влажной траве, выстраиваясь в цепь.

С коротким подвизгом сирен по бетонке пронеслись три военных «уазика» с красными крестами, одна гражданская «Скорая помощь» и пожарная машина. «УАЗы» беспрепятственно заехали в распахнутые ворота, а «Газель» с крестом и пожарку притормозили до особого распоряжения. Пожарные в спецкомбинезонах сняли каски и вышли курить, с любопытством наблюдая за происходящим вокруг.

Несколько машин ДПС и военной автоинспекции встали на подступах к части, перекрыв дорогу. Никого из гражданских они не пропускали. Матерясь и почем зря ругая милицию, спешившие в эти утренние часы на работу автовладельцы разворачивались и уезжали искать объездные пути.

К объекту одна за одной подкатывали машины высокого начальства с маяками на крышах. Военная прокуратура, милиция, генералы из округа, начальство из Генерального штаба, кураторы из райотдела ФСБ. Военная контрразведка…

Паническая суета властвовала над людьми. Подавались команды, чеканились доклады, звучали краткие рапорта, гудели мужские голоса… Казалось, что в это майское утро все руководство силовых структур было растревожено как пчелиный улей и собрано в одной точке Подмосковья на месте ночной драмы.

Подкатила серая «Волга» начальника управления ФСБ генерала Волкова, а следом за ним микроавтобус оперативно-следственной группы и «Волга» полковника Каледина.

– Михал Юрич, смотрите как следует, – многозначительно предупредил подчиненного генерал. – Скоро на доклад к директору, а тот, сам понимаешь, к президенту.

Когда у ворот показалась черная «Ауди» с триколором на федеральном номере, все зашептались:

– Из аппарата вице-премьера…

– Вот не повезло мужикам! То лодки тонут, то самолеты падают, то склады взрываются. Будто специально все на них навешивают…

– Самолеты у нас всегда падали, и атомные лодки тонули, но чтоб такое! Е-мое… – маленького роста подвижный мужичок в генеральской форме театрально обхватил голову руками. – Ну, пошла круговерть! Теперь только задницу подставляй!

Ночное происшествие в бункере Станции управления орбитальной космической группировкой предупреждения о ракетном нападении вызвало невиданный переполох. Всю сознательную жизнь одна шестая часть суши в поте лица работала на военно-промышленный комплекс. Отказывая себе во всем, страна с гордостью говорила гражданам: «Зато мы делаем ракеты», заставляя их безропотно сносить отсутствие продуктов в магазинах, убогую однообразную одежду на прилавках и много чего еще. Люди все понимали, затягивали пояса и верили родному государству – лишь бы не было войны. Особенно тщательно страна создавала ядерный щит и систему предупреждения о ракетном нападении. На эти цели не жалели ни бюджета, ни людских, ни научных ресурсов. Даже в самом страшном сне никто не смог бы представить, что однажды ядерный щит в одночасье расколется и станет беззубым, а десятки боевых кораблей, подводных субмарин и прочей армейской техники превратятся в груды крашеного металла, набитые оружием и людьми.

Разве такое возможно?

Пока большое начальство совещалось и обменивалось впечатлениями, микроавтобус оперативной группы проехал по территории объекта и остановился неподалеку от входа в подземелье, где озабоченно толклись военные. Полковник Каледин, здоровенный мужик с огромными кулаками и крупной головой, вылез из машины и, вытянув из пачки сигарету, сунул ее в рот. Он настраивался на предстоящую задачу, а его цепкие глаза осматривали окружающий ландшафт.

– На чем они подъехали? – спросил он опасливо мявшегося в стороне особиста в форме капитана.

– Синий фургон иностранного производства, – доложил тот, приблизившись к полковнику. – Модель неизвестна.

– Сколько человек?

– Кажется, двое, – неуверенно сообщил особист.

– Кажется… – недовольно повторил Каледин и, сунув сигарету в пламя зажигалки, выпустил дым.

Полковник увидел торопливо шагающего со стороны КПП генерала Волкова.

– В общем, так. Директор поставил задачу как можно скорее осмотреть все, наметить план мероприятий и доложить предварительные результаты. Создается оперативный штаб. Ты руководишь. Действуй, директор ждет доклада и результата…

Когда Волков ушел, Каледин подозвал к себе особиста.

– Кто эти люди и какого хрена тут делают? – показал он на выходящих из подземелья офицеров.

– Это здешние. Начальник материально-технической части… – начал было перечислять должности особист.

– Мне наплевать на их должности и школьные оценки по математике! – грубо оборвал его Каледин. – Я говорю, какого хера они тут топчутся! Все следы изгадят! Давай сюда солдат, и чтоб ни одна зараза мне не топталась! – в категоричной форме приказал полковник.

– Есть! – взял под козырек особист и побежал раздавать указания.

– Сизов! – оглянувшись на микроавтобус, позвал Каледин.

Из машины выпрыгнул собранный молодой человек и быстро подошел к полковнику.

– Начинайте работать сверху. Посмотрите следы протектора, может, окурок найдете. А мы пошли вниз.

Молодой человек мгновенно исчез и через минуту появился с серебристым чемоданчиком в руке. Каледин докурил сигарету и, подойдя к микроавтобусу, воткнул окурок в дверную пепельницу.

Вместе с майором Зайцевым Каледин отправился под землю.

Полковник был выше своего подчиненного на целую голову, а потому кое-где ему приходилось пригибаться, чтобы не зацепить фонарь. Сорокасемилетний Каледин имел высокий рост, крепкое телосложение, простоватое, свойское лицо. Однако внешность бывает обманчива – подчиненные знали его как требовательного и даже жесткого руководителя, но тяготеющего к торжеству справедливости. Он не придирался по мелочам и никогда не приветствовал «детсадовские» кампании высокого начальства по укреплению дисциплины, которые в виде приказов сверху сыпались на головы сотрудников. Всегда только и пишут: укрепить… ужесточить… повысить ответственность… Но ни в одном приказе ни слова не говорилось о том, что дается сотруднику взамен. За то, чтобы он укрепил, ужесточил, повысил… В десять раз повышают денежное содержание? Нет. Жилье через два года? Нет. Беспроцентная ссуда на двадцать лет? Нет. Малопроцентный кредит? Нет. Детей в хорошую школу или институт? Нет… нет… нет… И еще десятки «нет». А раз ничего не предлагается взамен, то все эти «улучшения» – пустой звук, пшик и болтовня, от которой полковника тошнит и воротит.