– Не буду я креститься! – Будь Николай Константинович чуть менее сдержанным, ударил бы сейчас кулаком по столу. – Дед мой провозгласил равнозначность всех религий на территории Российской империи, и я не собираюсь нарушать установленные им правила. Монарх должен оставаться в стороне от любых вероисповеданий! Пусть этот Доброжир хоть полдня краснобайствует.

– Нет, полдня ему не удастся краснобайствовать, потому что в два часа у вас – награждение в Большом Тронном зале. Орден Рукопожатия, орден Хохломы, орден Подвески.

– Ага! Хоть что-то приятное.

Орден Рукопожатия ввел тот самый антирелигиозный дед Николая Константиновича, оставшийся в истории как государь Алексей Миротворец. Вообще-то в детстве цесаревич Алексей любил все военное, в том числе солдатские щи и черный хлеб, про которые говорил: «Вот это вкусно, не то что наш обед». Однако чуть позже Алексей Николаевич оказался с неофициальным визитом в Китае, где как-то вдруг проникся идеями буддизма и всеобщего равенства. После Великого азиатского путешествия он шокировал весь мир своей женитьбой на простой служанке и странным для русского монарха желанием дружить со всем миром. При Алексее Николаевиче диковатая Россия наконец-то расслабилась и широко улыбнулась своим соседям.

Орден Хохломы учредил отец нынешнего императора. Константин Алексеевич, он же Константин Великолепный, прежде чем посвятить жизнь борьбе с виноградными блошками в условиях влажных субтропиков, прославился благодаря своей любви ко всему прекрасному и, в частности, дизайну. Он стал одним из основателей стиля «русский модерн»; при нем зародились и получили всемирную известность российские компании, специализирующиеся на интерьере (в частности, межконтинентальный гигант «Хохлома»); именно Константин Алексеевич затеял невиданную по своим масштабам государственную программу «Разумная изба». Девиз программы, на которую ежегодно выделялись из бюджета огромные деньги: «Просторный, красивый, современный дом для каждого жителя империи». При Константине Великолепном Россия стала яркой и впечатляющей.

Орден Подвески был личной придумкой самого Николая Константиновича. Полное название награды – «Прогрессивный орден Пневматической Подвески»; вручали ее за особые достижения в науке и технике.

– В три часа – обед с премьер-министром в Арапской столовой. Вы будете с Мелиссой Карловной тет-а-тет – великая княжна сообщила, что останется до вечера в конюшнях Царского Села.

Император покачал головой:

– Снова обедаю с госпожой Майер? Да когда же эта женщина угомонится?

Мелисса нисколько не боялась показаться навязчивой. Она ставила себе цель – и двигалась к ней.

Сразу после обеда тет-а-тет, прошедшего, прямо скажем, так себе – государь был весь в своих мыслях и на разговорчивую компаньоншу особого внимания не обращал (копченый лосось был и то дружелюбнее), – Мелисса напросилась на премьеру спектакля «Понедельник начинается в субботу».

Вообще-то работы у нее было так много, что времени на светские развлечения совсем не оставалось. Да и к театру Мелисса была вполне равнодушна. Но за обедом из императора удалось вытянуть, что он не мыслит своей жизни без Мельпомены и Талии. После легкого замешательства Мелисса смутно припомнила, что вроде бы так звали древнегреческих муз трагедии и комедии.

Что ж, неудивительно, ведь пропавшая супруга Николаса была актрисой. И хорошей, признавала Мелисса. Фильмы с участием Василисы Прекрасной (разумеется, это был псевдоним; в мире искусства с непритязательной фамилией Горшкова далеко не уедешь) за эти годы стали классикой.

Так что, если Мелисса хотела привлечь внимание самого могущественного мужчины на земле, стоило немного напрячься и усилием воли приподнять уровень своей культурности.

Втайне она предвкушала, как Николас, грустя в одинокой роскоши императорской ложи, случайно наведет бинокль на партер, а там… Там она.

Мелисса тщательно продумала свой образ на вечер: красное шелковое платье с драпировкой в районе декольте; небрежная, но требующая много труда укладка; бриллианты в ушах и на запястье; бриллиантовая же накладка на перстне-разумнике. Разумеется, шпильки – с ее ростом это было просто необходимо. Итак, весь первый акт Николас будет рассматривать Мелиссу в бинокль, а в антракте пригласит к себе в ложу.

И тогда на следующее утро все мировые средства массовой информации выйдут под заголовками вроде «Его Императорское Величество + Мелисса Майер =?», «Красивые и влиятельные», «Невероятный вираж российской власти», «Высочайшее свидание или деловая встреча в театре?». Майн готт, Ангел Головастиков с ума сойдет. Звонок от продюсеров «Всемогущего» гарантирован.

Мелисса и сама не знала, чего больше в ее страстном желании влюбить в себя императора: тщеславия или искренних чувств к Николасу. Относилась бы она к нему так же, если бы Николас был, скажем, простым инженером Русско-Балтийского завода? Не исключено – его непоколебимая сдержанность заводила Мелиссу, привыкшую к мужскому обожанию. Но статус Императора Российского возносил Николаса на совершенно другой уровень. Первый после Бога. Католичка Майер не могла себе позволить его упустить. Вечер в Александринском театре должен был стать судьбоносным.

Но до вечера еще следовало дожить.

После обеда Мелиссе предстояла встреча с министром народного просвещения. Нужно было как-то решать проблему со Смольным институтом благородных девиц.

Проблемы, проблемы, проблемы… Вся ее работа состояла в решении неиссякаемых проблем. Иногда она казалась себе маленьким испуганным бобром с черной блестящей шерсткой, которого выкинули посреди Ниагарского водопада и приказали строить запруду.

– Мелисса Карловна, мое почтение, – поприветствовал главу правительства министр просвещения Евфимий Петрович Ширинский, тяжело отдуваясь и оседая в истертое бархатное кресло, вытащенное по случаю хорошей погоды на крышу Зимнего. – Уфф, высоковато вы забрались!

Плоскую кровлю на дворце соорудили еще во времена правления Константина Алексеевича – это была одна из новаторских дизайнерских идей императора. Трехметровые медные Аполлоны и Дианы, дежурящие на карнизе Зимнего с факелами в руках, охраняли километры солнечных батарей. Здесь же, невидимые с уровня земли, стояли плоские и широкие корыта с полимерным покрытием – для дождевой воды, которая затем автоматически подавалась в дворцовый водопровод. Умный особняк умел экономить деньги в любую погоду: в солнечную накапливал бесплатное электричество, в ливень – бесплатную воду.

На западной стороне крыши располагалась уютная открытая терраса, где Мелисса в хорошую погоду – такую, как сегодня, – проводила совещания, любуясь солнцем, медленно растворяющимся в Финском заливе.

– Ничего, Евфимий Петрович, терпите. – Мелисса заправила за ухо растрепанные весенним ветром волосы. – Вам, мой друг, невредно лишний раз пробежаться по ступенькам – глядишь, и повысите в крови уровень гормона счастья. Серотонин, кажется, так он называется? Вы же министр просвещения, должны знать!