— Соси, головастик!

— Спасибо, бычок. Свободен!

— Я гляжу, ты говорливый!

— Какой есть… — Генка с кряхтением вытащил из стойки розовый шар с номером десять, воткнул кисть в пальцевые пазы. Снаряд и впрямь оказался значительно легче, хотя переиграть Окулиста он все равно не надеялся. В боулинг Генка играл второй раз в жизни. Простенькие десятираундовые правила успел выучить, но вот общего смысла так и не понял. Взрослые дяди убивали время, катая по полу пластиковые кругляши, — да еще получали от этого удовольствие. Смех! Разве что, в самом деле, боролись с каким-нибудь остеохондрозом. Во всяком случае, после девяти подходов тяжесть шаров, действительно, начинала ощущаться…

Чуть в стороне, в компании таких же качков, красовался Шуша — крепкий и хищный, как молодой гепард, в кожаных джинсах и лихой безрукавке. Этот, в отличие от Окулиста, глядел на Генку снисходительно. И странно было, что у доходяги Стаса народился такой могучий брательник. Хотя… Генка в своей жизни видывал сочетания и более нелепые.

Раскачав в руке розовый снаряд, подросток метнул его на дорожку. Шар ударился об пол и сразу пошел в бок. От падения в канавку его спасла только автоматика. Поднявшиеся бортики позволили «десятке» прокатиться непредсказуемым зигзагом, и чудо чудное все же свершилось. Шар ударил вяло и не по центру, однако кривая траектория дала неожиданный результат. Одна за другой кегли стали валиться, и уже через пару секунд зубастая пасть кегельного провала смотрела на Гену черной щербиной.

— Мда… — протянул Окулист. — Страйк, как ни странно.

— Это все бортики, — Генка взял со стола коктейль, жадно хлебнул. — Если бы не они, точно проиграл.

— А что бортики? Бортики я сам тебе поставил, фору давал — вот и пожинаю теперь… — задрав голову, Окулист взглянул на электронное табло. — Итого — двенадцать очков перевеса, поздравляю.

— Значит, согласны мне помочь?

— С чего бы это? Насчет помощи у нас уговору не было, уволь.

Генкино лицо вытянулось.

— То есть как?

— А вот так.

— Что, испугались «Магнолии»?

Окулист глянул на Генку с прищуром.

— Да нет. Просто не хочу быть посмешищем.

— Но я же вам помог.

— И я бы помог, если б смог, — Окулист скупо улыбнулся немудрящему каламбуру. — Помощь была, никто не отказывается, но тебе ведь тогда хорошо заплатили. Или полагаешь, что тебя обсчитали?

— Нет, но…

— Если нет, вопрос исчерпан. Ты ведь не октябренок, должен понимать, что с нашим участием все только усугубится.

— Это почему?

— Если не догнал, объясню, — Окулист продолжал холодно улыбаться. — Ты, парень, влез в чужой огород, тиснул информацию, которой не должен был видеть.

— Да гроша ломаного эта информация не стоила!

— Это с твоей колокольни, а я сейчас о другом… Одно дело, когда в сервер проникает несмышленый баловник, и совсем другое, когда за ним всплывает фирма вроде нашей. И вся история разом начинает просматриваться под иным углом… Ну? Тебе все еще не понятно?

— Шпионаж?

— Вот именно. Шпионаж, конкуренты и прочие страшилки. Ты пошалил, и это всего лишь глупость, понимаешь? Если же ты пошалил по нашей инициативе, это уже серьезно. Такое среди деловых людей не прощают. Получается, что твой грех автоматически перекладывается на нас, а это уже война.

— Да какая там война…

— В нашем мире, — перебил Генку Окулист, — люди брались за оружие и по причинам более скромным. В данном же случае воевать не из-за чего и не за кого.

Генка стоял, как оплеванный. Все было ясно и понятно, но отчего-то вдруг защипало в носу и засаднило в горле. Не каждый день ему указывали на его истинное место под солнцем. «Не из-за чего и не за кого»… Окулист был предельно лаконичен, и задним числом Генка ругнул себя за наивные мысли. Мог бы и сам сообразить, что вмешательство третьей стороны только усложнит дело. Тогда за него, действительно, возьмутся всерьез. И уж конечно, не ограничатся конфискацией аппаратуры. Что касается Окулиста, то ни ему, ни его хозяевам подобные заморочки, конечно, не нужны. А раздавят Генку, — не сильно и опечалятся. Хлопнут по рюмашке за упокой и отправятся в ближайший кегельбан.

— Значит, аут? — сипло прокомментировал Генка.

— Аут там или нет, но извини, — Окулист пожал рыхлыми плечами, — могу помочь деньгами, советом, но не более того. А лучше всего купи билет куда-нибудь подальше и отдохни от трудов праведных…

Он продолжал говорить что-то еще, но Генка уже не слушал. Он снова получил коленом под зад, и даже красавчик Шуша уже не смотрел в его сторону. Волчьим нюхом своим, верно, учуял провал. А настоящие волки — они, как известно, с лузерами не водятся. И уж, конечно, не вспоминают те дни, когда приходилось заезжать за Генкой на серебристом «Лексусе». А ведь было и такое! И Генка тогда чувствовал себя настоящим триумфатором. Считай, в одиночку отыскал мошенников, что пиявками присосались к службам сотовой связи! За то и катали на иномарках! И даже беседы удостоили с первым лицом фирмы! Словом, вознесся он тогда выше нью-йоркских небоскребов. Вот и рухнул теперь, как те же небоскребы. Прямо на острые камушки…

Генка с трудом сглотнул. Неуютный ком в горле скользнул вниз, камнем осел в желудке. Торчать в «Арго» больше не имело смысла. Отставив недопитый коктейль, он шагнул от стола, небрежно сунул руки в карманы. Окулист замолчал. Ни удерживать, ни утешать парнишку он не собирался, а Генка даже не стал прощаться. Сжигать за собой мосты ему до сих пор приходилось только в Интернете. Теперь это происходило в реалиях.

Уезжаю — словно умираю.

Телефонный номер набираю

И с того невидимого краю

Слышу: всё в порядке без меня…

Андрей Расторгуев

В уже тронувшемся вагоне Генка прижался лицом к стеклу, хмуро всмотрелся в проплывающую мимо вереницу разномастных крыш. Центр города тонул в пасмурной низине, — родина провожала несостоявшегося героя с обычным равнодушием. И то сказать — мегалополис. Словечко — самое то! Скучные холестериновые дома, зажатые зданиями улицы-сосуды и суетный ток машин-тромбоцитов. Задуматься, так город давно болен тромбофлебитом — тем самым, о котором рассказывал Стас. Всюду пробки и смог, а где их нет, там упыри вроде того же Окулиста, Шуши или живчика, что заглядывал с участковым пугать Генку.

Поезд побежал веселее, проводница загремела подстаканниками.

— Чаек, чаек! — обрадовалась незнакомая девочка в конце вагона. И даже запрыгала по узенькому проходу на одной ножке. Глядя на нее, Генка ощутил укол зависти. Вот кому по-настоящему хорошо! И никаких вам жизненных ребусов. Принесли чай с красиво упакованным рафинадом — и уже повод для веселья.