Что это?..

Карета замедлилась.

Летучая мышь и…

И кракен.

Молли похолодела.

Да, этот клубок щупалец был именно кракеном. Не кальмаром, не осьминогом, не каракатицей, но именно кракеном. Молли не знала, откуда пришла и как родилась эта уверенность.

Кракен. Они знают о нём.

– Ваша светлость, могу ли я спросить…

– Спрашивайте, мисс Моллинэр, а то, признаться, меня уже несколько пугает ваше затянувшееся молчание.

– Эта фигура… изображение… над воротами?.. Чей-то герб?

Она знала, что это не герб, но спросила всё равно. Пусть думают, что она ни о чём не догадывается.

– Нет, мисс, это не герб, – тонко улыбнулся лорд. – Чудовище с щупальцами, что внизу, – это, изволите ли видеть, Microcosmus marinus, singulare monstrum. Моряки Винланда зовут его Хафгуфа, Морской Туман, ибо атакует он, извергая из дыхала потоки серой мглы, так что на палубе не увидишь и вытянутой руки. Читали ли вы что-нибудь об этом, мисс?

Молли помотала головой. Обманывать ей не пришлось.

– Мне всегда было интереснее про машины, ваша светлость.

– Признаюсь, мне тоже, – кивнул Спенсер. – В общем, это такое сказочное создание, нечто среднее между осьминогом и кальмаром. Гигантское, разумеется. В мифах и легендах обладает способностью топить корабли. Что, разумеется, полная чушь. Попробуйте-ка утянуть на дно броненосец в пятнадцать тысяч тонн водоизмещения или дредноут в тридцать!..

– А летучая мышь? Если этот хаф-как-его-там такой громадный, то и она тоже, получается, немаленькая?

Лорд вновь кивнул.

– Ещё одно существо из мира преданий. Pteropodidae giganteus, если я ещё не забыл латынь. Понятно, что тоже выдумка – такую массу не поднимут в воздух никакие мускулы.

– А… магия? – осторожно предположила Молли, пока карета проезжала через распахнутые служителями ворота.

Граф досадливо дёрнул плечом.

– Магия может многое, мисс, я согласен. Но не всё. Иначе ваши приятели из-за Карн Дреда уже маршировали бы по улицам столицы.

Молли сочла за лучшее кивнуть.

– Но разве не мог бы какой-нибудь малефик сотворить такое страшилище, дав ему силы летать?

– Особый Департамент постоянно этого боится, – вдруг ухмыльнулся лорд. – Наверное, после всех историй о Седой, которая в одиночку чуть ли не бронепоезд способна остановить. Но должен вас уверить, мисс, что до сего момента никому из наших магиков не удавалось создать ничего подобного. И хвала всем силам, великим и малым, что не удалось. Так что всё это железное великолепие, мисс Моллинэр, – сказки и не более того. Красивые, должен признать. Но сказки.

– Да, ваша светлость. – Молли склонила голову. Послушно, очень послушно.

– Ну вот, мы и прибыли. Сидите, мисс, сидите. Ждите, пока вам не откроют дверцу и не опустят лесенку. Да, и кстати, слуга не может предлагать вам опереться на его руку – это привилегия равного по положению или вышестоящего. Привыкайте, мисс Моллинэр, привыкайте. Вы теперь одна из нас, пусть у вас даже и нет громкого титула. Титулами наделяет Её Величество, а это вопрос… заслуг. Вы понимаете меня?

– Надеюсь, что да, ваша светлость, – смиренно ответствовала Молли.

Карета сделала круг по двору, заехала под высокий навес, дабы почтенным гостям не пришлось бы выбираться из неё, паче чаяния, под дождём.

– Ждите, мисс, – напомнил Спенсер. – Вы сейчас моя подопечная, не опозорьтесь сами и не опозорьте меня, дорогая. Вот теперь выходите! Так, погодите, наручники-то!.. Снять надо!..

Дверца кареты распахнулась. Ливрейный лакей с таким надменным выражением лица, что сделало бы честь королю, разложил под ногами Молли складную лесенку. Низко склонился, спина прямая, глядит вниз.

– Мисс Моллинэр. – Ещё один лорд, незнакомый. Они же все похожи друг на друга, словно родственники, решила Молли. Высокие, худые, подтянутые, поджарые. Острые носы и подбородки, колючие взгляды. И словно военные в форме, постоянно или в смокингах, или во фраках. У них что, другой одежды вообще не водится? Это ж смешно просто!..

Подаёт руку, слегка улыбается. На безымянном пальце правой руки массивное кольцо – чёрный камень и три оленьи головы.

Тонкие губы едва вздрагивают в столь же тонкой иронической улыбке.

– Лорд Перегрин, позвольте представить, – возник рядом граф Спенсер. – Мисс Моллинэр Эвергрин Блэкуотер. Мисс Моллинэр – его высоковзнесённость благородный и суверенный герцог Перегрин Кавендиш, владетель Девонширский.

– Ну-ну, дорогой друг Джонатан, – рассмеялся вдруг лорд Кавендиш. – Ещё более формального представления не могли измыслить? Последний раз так, по-моему, представляли моего отца на коронации Её Величества.

– Мисс Моллинэр будет полезно, – слегка улыбнулся в ответ Спенсер, незаметно толкнув Молли локтем в бок.

– Ваша высоковзнесённость. – Молли поспешно присела. – Ваша высоковзнесённость мой лорд герцог, это великая честь для меня…

– Счастлив наконец-то увидеть вас, дорогая мисс Моллинэр. И оставьте, пожалуйста, эту «высоковзнесённость». Это, как я уже говорил, только для коронаций. Ну, и ещё для королевских похорон. – Он вдруг подмигнул Молли, словно отпустив невесть какую шутку. – Приветствую вас здесь, в Найт-холле. Очень надеюсь, что вы наконец-то отыщете… – он сделал почти незаметную паузу, – что вы наконец-то отыщете то общество, к которому должны принадлежать. И вы увидите, что, несмотря на титулы и кровь, мы всегда рады… новоприбывшим. Прошу!

И он широким жестом пригласил Молли внутрь.

* * *

Найт-холл оказался именно таким, каким Молли и могла представить себе жильё знатного, знатнейшего герцога, «дьюка», «владетеля», чья семья получила титул в незапамятные времена, за многие сотни лет до Катаклизма.

Высокие арчатые потолки, стены, покрытые панелями красного дерева с тонкой резьбой. Стоят в простенках рыцарские доспехи, таращатся чёрными смотровыми щелями шлемов. Висят потемневшие от времени портреты – интересно, они ведь, наверное, тоже из докатаклизменных времён? Огромные распахнутые пасти каминов, где всё время горит огонь.

Молли отвели роскошную комнату на втором этаже, где, как пояснил опекавший её Спенсер, помещались лишь самые почётные гости.

– Я-то сам только на третьем, – улыбнулся он, и улыбка эта вышла у него почти совсем-совсем человеческой.

Они сидели в одной из многочисленных диванных. К Молли приставили пару молчаливых исполнительных горничных, не поднимавших на неё глаз и почти не открывавших рты.

«Да соблаговолит миледи», «не будет ли миледи угодно» и так далее, но не более.

Миледи!.. Так обращаться полагалось только к хозяйке дома, к супруге высокородного лорда, даже Фанни звала маму просто «миссис Анна».