Может быть, как и ей, – любви.

Он искал кого-то, кто стал бы для него целым миром, кто бы обнимал его просто так и говорил искренне о своих чувствах, кто был бы его доверенным лицом и кто помогал бы ему развеять сомнения, что лишали лерена сна. Тео установил очень высокую планку, а когда кто-то стремится к чему-то возвышенному, все остальное кажется ничтожным.

Келани не верила настолько самозабвенно в чувство, которое другие называли любовью, не из-за того, что это слово ей не нравилось. Если речь шла о привязанности, то да, она испытывала ее. Она просто хотела еще и свободы и нашла и то и другое там, где меньше всего ожидала. Ее отношения с Сетом превратились в нечто большее, чем просто взаимовыгодный союз. Он не был и никогда не будет просто ее другом.

Келани знала, что Тео по-доброму завидует ей. Он не верил в то, что хоть одна девушка среди избранных сможет полюбить того, с кем ее обязали быть против воли. Но как бы они сами смогли встретиться, если личное общение всегда отмеривалось чуть ли не линейкой и осуждалось? Когда первое появление в обществе наследника Т. оказалось интересной всем новинкой?

– Не бойся ошибиться, – сказала лереса, словно в последней попытке переубедить его. – Скоро ты станешь секиром, и все тебе будет подвластно. Если что-то не сложится, то это будет не первым случаем, когда расторгается неблагополучная помолвка.

Однако Тео не хотел ничего подобного. Не желал разочаровывать отца. Лерен понимал, что отец может лишить его короны, если он где-то оступится. Хотя трон его мало волновал. Чем больше времени потребуется короне, чтобы закрепиться на его голове, тем меньше решений ему придется принимать и меньше ответственности нести за их последствия. Ему хотелось, чтобы род Тахира следовал общим для всех Имен законам, чтобы новый секир объявлялся только в связи с кончиной предыдущего или его неспособностью дальше править. Но, к его несчастью, лерен Тахира мог быть коронован после восемнадцати лет, если секир Т. видел его выдающиеся способности и судил по делам, которые тот уже совершил. Выбор невесты был своеобразной пробой пера, которую он должен был совершить, чтобы унаследовать имя. Неудача в этом деле не волновала бы его, если бы она не разочаровала бы Тиберия Тахира. Глаза Тиберия сияли каждый раз, когда он смотрел на сына.

Тео внимательно посмотрел куда-то вдаль. Лереса тоже перевела взгляд. На секира Т.

Тиберий Тахира был самым молодым из всех секиров, многие считали его также и самым привлекательным. Его каштановые волосы еще не сдались седине, и морщинки в уголках глаз были едва различимы, когда он улыбался. Рука его жены, Хайлы Херальдум, лежала на его предплечье. Они выглядели довольными. По крайней мере, она казалась таковой.

С улыбкой неведения на губах.

Секир почувствовал взгляд сына и повернулся к нему. Он снова улыбнулся, на этот раз своему наследнику, а затем заметил девушку, сопровождавшую его. Келани вздрогнула.

– Я бы согласился и на щепотку того, что они испытывают друг к другу, – сказал Тео, восхваляя их чувства, когда отец продолжил свой разговор с приближенными.

Келани не могла не задаваться вопросом, как человек вроде Тиберия сумел воспитать такого честного и преданного сына. Действительно ли Тео принимал за чистую монету ту ложную радость семейной идиллии, которую его родители излучали в присутствии других? Правда ли он хотел равняться на отношения, которые погрязли во лжи?

К Тиберию Тахира Келани Кевалайн испытывала стойкое отвращение. Ее не волновали женщины, c которыми секир виделся вне брачного ложа. Однако это был тот секрет, о котором знали все, но никто не говорил о нем вслух. Секиры спят в отдельных спальнях без жен, чтобы приводить туда кого-либо когда им заблагорассудится. Безымянные, незаконнорожденные дети были в каждой части Китового мыса.

Но не из-за этого возникла взаимная неприязнь, а потому что ему хватило наглости предложить и Келани нечто подобное. После той случайной встречи с секиром в его дворце поздно вечером, когда она направлялась на свидание с его наследником, Тео.

В какой-то момент она случайно пошла не тем путем и была обескуражена, увидев, как старший из рода Тахира по-хозяйски положил руку на ягодицы женщины, которая точно не была Хайлой Херальдум. Он заметил Келани и без капли стыда подозвал к себе жестом. Она сочла это намеком на то, чтобы сопроводить его в спальню и обучиться там лучшему способу удовлетворять прихоти его наследника. Между благодарностями за оказанную честь и оправданиями Келани умудрилась искусно ускользнуть от него, не обидев и не проявив неуважение. Ибо, несмотря на ее отказ, секир не переставал игриво улыбаться, как будто ситуация его забавляла.

После этого она попыталась сократить свое пребывание во Дворце Нектара, насколько это было возможно, не причиняя боли Тео, с которым сблизилась. Она не сказала ему ничего ни тогда, ни после. Не хотела терять друга. Она даже не поделилась этим с Кирстин, возможно, из стыда или из-за боязни, что та кому-нибудь расскажет. У нее не было права порочить образ секира, ничего хорошего из этого не вышло бы.

– Лерен Тахира, – раздался голос за спиной.

Ее сестра решила подойти к ним. Что еще она могла делать на вражеской территории, когда род, с которым они дружили, еще не прибыл, а остальные с подозрением смотрели на них, замыкаясь в своих тесных кружках?

Кент Кевалайн был против того, чтобы его Имя было хоть как-то связано сверх необходимого с предателями Моркевирами и Херальдумами или проигравшими Джетенопиксами. Несмотря на то что со времени последней Арены прошло семьдесят пять лет, было трудно забыть их поражение. Трус Джомей Джетенопикс сам был виноват. Унижение и стыд омрачили его Имя после турнира, и вся его родословная заслуживала презрения, так как семья приняла его возвращение без какого-либо осуждения и позволила его линии наследия продолжаться.

Что касается остальных, Бельтесорны общались только с себе подобными. Когда они были вместе, им не было дела до других. Они возвели вокруг себя прочную стену, сквозь которую мог пробиться только голос другого секира, и все же Берн Бельтесорн нисколько не стеснялся показывать свое несогласие с другим человеком того же титула, которого он не считал равным себе. Как бы то ни было, сношение другого рода с Б. происходило, если того хотел сам секир. И в этом случае он не ходил вокруг да около, банальности, притворство и лесть