– И что дальше? – Юрий потребовал продолжения рассказа.

– А дальше… Сидит наш сыроед ни жив ни мертв, мысленно с жизнью прощается, страдает, что дела у него незавершенные остались. Жена его за ручку держит и слезами умывается. Переживает, что поздно они сыроедением увлеклись. Небось если б раньше, то такая беда с ее супругом ни за что бы не случилась. И тут приходит к ним доктор. Важный, в больничной робе, ну знаете, они сейчас не в белых халатах, а в синеньких или зелененьких костюмчиках. Говорят, на таких костюмчиках крови не видно. Врут как всегда. Так вот, сыроеды мои на этого доктора прям с мольбой смотрят. Ждут страшного диагноза, а доктор так строго и говорит: «Мочи, молодой человек, в вашей свекле не обнаружено!»

При этих словах Собеседника Юрий чуть не поперхнулся яйцом.

– С тех пор ребята эти про сыроедение напрочь забыли. Но все равно периодически то одним, то другим увлекаются. То соли какие-то жрут, то траву волшебную.

– За анализы? – спросил Юрий, разливая остатки водки.

– За своевременные.

Чокнулись. Выпили.

– Итак. Подведем итоги – красивая, сильная, умная, нормальная (в смысле привычек). Все? – спросил Собеседник. – Такие есть, конечно. И не одна. Как именно свою узнаете?

Юрий задумался.

– Добрая!

– Это как? Собачек лечит?

– Нет. Жалеет. Живая такая, веселая, великодушная, на язык острая. Но не такая острая, как язва сибирская, а добрая опять же. Знаете, есть такие, что ради красного словца не пожалеют и отца.

– Да уж! Знаю я одну такую. И красивая, кстати, и сильная, и умная, а язык – что твоя бритва. Как полоснет, мама не горюй. Главное, и сама понимает, что не дело это, но ничего с собой поделать не может. Я, говорит, сама не своя делаюсь, ежели мужика не припечатаю. Так до сих пор одна и живет.

– Бедная женщина.

– Ничего не бедная. Ядовитая она, как гадюка. Это по молодости она только мужиков своим ядом калечила. Мужик ведь существо ранимое. У него от встречи с такой гадюкой не только расстройство может приключиться, но и комплексы организуются на всю жизнь. А с возрастом дамочка эта за родственничков и подруг принялась. Это уж чтобы точно вокруг никого не осталось.

– И живет она теперь посреди леса в избушке на курьих ножках? – догадался Юрий.

– Почти. Ну хорошо, в общем и целом понятно. Но как узнаете-то ее?

– Я свою узнаю. Обязательно.

– Ну да! А вдруг она все сорок два года где-то рядом с вами ходила?

– Нет. Исключено. Я бы узнал. Она высокая должна быть. Тоненькая.

В купе заглянула проводница.

– Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Хельсинки. Температура в аэропорту плюс шестнадцать градусов Цельсия. Командир корабля и экипаж прощаются с вами, – сообщила она на чистейшем английском языке.

Юрий вздрогнул и огляделся. Он сидел пристегнутым в кресле салона бизнес-класса, справа от него какой-то лысый мужик копошился со своим ремнем, который никак не хотел расстегиваться.

– Ну вот, а там еще немного, и Прованс! – Мужик наконец справился с ремнем и улыбнулся Юрию.

«При чем тут Прованс?» – подумал Юрий, тоже освобождаясь от ремня безопасности.

– Отличный пилот – счастье пассажирам, – добавил мужик, вставая и потягиваясь. На вид ему было лет пятьдесят, и был он в меру упитан. Точь-в-точь как Собеседник.

«Привидится же такое!» Юрий следом за мужиком вылез из кресла, потянулся и достал свой кейс. При этом на языке он почувствовал отчетливый вкус той самой краковской колбасы. Юрий провел языком по зубам и с удивлением обнаружил там застрявший малюсенький кусочек пищи. Сомнений не осталось. Это была именно краковская колбаса.

В аэропорту он поймал такси и решил поехать не на вокзал, а в свой любимый маленький отельчик. Хватит с него и десятичасового перелета из Нью-Йорка. Вон уже чертовщина какая-то мерещится. Смена часовых поясов нешуточная. Надо прийти в себя. В Питер можно поехать и завтра, тем более что на носу выходные, а на работе его ждут только в понедельник.

В отеле, еще не испорченном жителями Питера, места нашлись в ассортименте. Он отнес багаж в номер, принял душ, переоделся и спустился в ресторан. Поваром в отеле работал бельгиец, и кухня была выше всяких похвал. Однако, открыв меню, Юрий понял, что сыт. Вспомнилась картошка в мундире, вареные яйца, куриные ноги, краковская колбаса, водка и бабушкины пупырчатые огурчики. Было это или не было на самом деле, неизвестно. Скорее всего, не было. Но Юрий был сыт, и с этим фактом никак не поспоришь. Хотя, может быть, его так сытно накормили в самолете? Нет, вряд ли. После самолета у Юрия обычно просыпался волчий аппетит. Он со вздохом закрыл меню и отправился в бар. Вино он решил на всякий случай не пить. А вдруг действительно он странным образом пил эту водку? Тогда от бокала вина его развезет. А вот выпить ему хотелось, поэтому он заказал себе у бармена виски. Так со стаканом он и просидел по меньшей мере час, разглядывая за окном прохожих в сером финском вечере. Белые ночи не за горами, и темнеет сейчас совсем поздно. К этому Юрий до сих пор никак не мог привыкнуть. И хоть большую часть жизни он провел не в райских условиях, но нравился ему совсем другой климат. Там, дома у бабушки Серафимы, где прошло его детство, темнело рано, и вечер был теплым, а воздух пряным и каким-то бархатным. Все цвело и благоухало практически круглый год. В питерской же туманной вечной зиме ему было неуютно.

Юрий вспомнил Собеседника. Может, он никакой не человек, а обыкновенный инопланетянин, который украл Юрия для изучения во время перелета Нью-Йорк – Хельсинки? Интересно, зачем инопланетянам сведения о его женщине-мечте? Да! Ведь он же совершенно забыл сказать Собеседнику, что хотел бы, чтобы эта женщина была родом из Санкт-Петербурга. На другую он согласиться никак не может.

Таня затушила сигарету и набрала Иркин номер.

– Ну? – раздалось из трубки после недолгих гудков.

– Ты дома или в магазине? – поинтересовалась Таня. У Ирки был какой-то сложный график, и вероятность того, что она окажется дома, была мизерной.

– Дома я.

– Чего делаешь?

– Думаю, с кем бы мне выпить. Вдруг у Таньки Белов опять в запой уйдет и она наконец обо мне вспомнит.

– А где бы тебе хотелось выпить? У себя или в культурном заведении?

– Самое культурное заведение в городе у меня. Как и лучшая коллекция испанских и итальянских вин. Вот только с закусью слабовато. Инга Игоревна вчерась из школы пришли вместе с подружками и все пожрали беззастенчиво, пока мать на работе.

– Чего купить?

– Да все бери. А ты чего, своему уже бульону наварила и в бутылочку с соской налила?

Таня усмехнулась и посмотрела на термос с бульоном, который она приготовила для Белова, если тот вдруг проснется. Да уж, для Ирки она действительно открытая книга.