— Тот кролик предназначался на ужин мне, — прозвучал голос лодочника с другого конца комнаты. — Мне стало её жаль, и я отдал его ей. Просто решил сделать доброе дело.

— Мы ничего не ведаем о ваших делах, сэр, — сказала Беатриса. — Но бросить женщину в одиночестве на берегу — это жестокий обман. Что заставило вас так поступить?

— Добрая госпожа, остров, о котором говорит эта старая женщина, не простой. Мы, лодочники, за долгие годы многих туда перевезли, и по его полям и лесам бродят уже сотни жителей. Но это место обладает странным свойством: тот, кто туда попадает, обречён бродить по полям и лесам в одиночестве, не встречая ни души. Иногда, в лунную ночь или накануне шторма, он может почувствовать присутствие соседей. Но большую часть времени каждому путнику мнится, что он — единственный его обитатель. Я бы с радостью перевёз туда эту женщину, но когда она поняла, что расстанется с мужем, то заявила, что такое одиночество ей не нужно, и отказалась ехать. Я уважил её решение, как и должен был, и отпустил её восвояси. Кролика же я отдал ей по доброте душевной. И вы сами видите, как она меня отблагодарила.

— Лодочник хитёр, — заявила старуха. — Он смеет обманывать вас, невзирая на то что вы пришли из чужих краёв. Он заставит вас поверить, что всякая душа бродит по тому острову в одиночестве, но это ложь. Стали бы тогда мы с мужем столько лет мечтать о подобном месте? Правда в том, что многим венчанным мужьям и жёнам дозволяется переплыть море вместе и вместе жить на острове. Многим выпадает бродить по тем лесам и тихим берегам рука об руку. Мы с мужем об этом знали. Знали с самого детства. Добрые родичи, если вы пороетесь у себя в памяти, вы тут же вспомните, что это правда. Дожидаясь в той гавани, мы даже не подозревали, насколько жесток окажется лодочник, который к нам приплывёт.

— То, что она говорит, правдиво лишь отчасти. Иногда мужу с женой разрешается переправиться на остров вместе, но очень редко. Для этого их должны связывать исключительно сильные узы любви. Такое бывает, не стану отрицать, и поэтому, если в очереди на переправу оказываются супруги, пусть даже и невенчанные, мы обязаны тщательно их допросить. Потому что именно мы решаем, настолько ли сильна их любовь, чтобы отплыть в одной лодке. Эта женщина не хочет признаться, но её привязанность к мужу была слишком слаба. Пусть она заглянет себе в душу, а потом посмеет сказать, что в тот день я рассудил не по совести.

— Госпожа, — обратилась к той Беатриса. — Что вы на это скажете?

Старуха молчала. Она не поднимала глаз, продолжая насупленно водить лезвием по меху кролика.

— Госпожа, — произнёс Аксель, — когда дождь перестанет, мы вернёмся на дорогу. Почему бы вам не уйти отсюда вместе с нами? Мы с радостью разделим с вами часть пути. А на досуге сможем развлечь вас беседой. Пусть этот добрый лодочник спокойно насладится тем, что осталось от этого дома, пока он окончательно не развалился. Зачем вам здесь сидеть? А прежде чем наши дороги разойдутся, я аккуратно забью для вас кролика, если пожелаете. Что скажете?

Старуха молчала, не подавая виду, что услышала слова Акселя. Через какое-то время она медленно поднялась на ноги, прижимая кролика к груди. Старуха направилась к разбитой стене, и, поскольку она была крошечного роста, плащ волочился за ней по полу. Сквозь дыру в потолке её обдало водой, но она не обратила на это внимания. Дойдя до дальнего конца комнаты, она посмотрела на льющий снаружи дождь и подступающие к дому зелёные заросли. Потом, медленно согнувшись, опустила кролика на пол у своих ног. Поначалу зверёк, явно оцепеневший от страха, не двигался. А потом юркнул в траву.

Старуха осторожно выпрямилась. Повернувшись, она, судя по всему, посмотрела на лодочника — её странно запавшие глаза не позволяли определить точно — и сказала:

— Эти странники отбили у меня аппетит. Но он вернётся, не сомневаюсь.

С этими словами она подобрала полы плаща и медленно шагнула в траву, словно в пруд с водой. Оказавшись под сплошной пеленой дождя, она поглубже натянула на голову капюшон и направилась в высокие заросли крапивы.

— Обождите чуток, и мы пойдём с вами, — крикнул ей вслед Аксель. Но тут же почувствовал, как ему на плечо легла рука Беатрисы, и услышал её шёпот:

— Не нужно с ней связываться, Аксель. Пусть себе идёт.

Когда через несколько секунд Аксель подошёл к месту, откуда шагнула вниз старуха, он почти ожидал увидеть её где-нибудь, заплутавшую среди растительности и не способную двигаться дальше. Но той и след простыл.

— Спасибо, друзья, — сказал стоявший у него за спиной лодочник. — По крайней мере сегодня мне будет позволено без помех вспомнить детство.

— Скоро мы тоже перестанем нарушать ваш покой, — ответил Аксель. — Как только утихнет гроза.

— Вам нет нужды спешить. Ваша речь была исполнена благоразумия, и я благодарен вам за неё.

Аксель, не отрываясь, смотрел на дождь. За спиной послышался голос жены:

— Наверное, когда-то этот дом был великолепен, сэр.

— О, вы правы, добрая госпожа. Когда я был мальчишкой, я и не знал, насколько он великолепен, потому что никогда не видел ничего другого. Он был полон прекрасных картин и сокровищ, добрых и мудрых слуг. Вон там был обеденный зал.

— Должно быть, грустно видеть его таким, сэр.

— Я благодарен, добрая госпожа, что он хотя бы ещё стоит. Потому что этот дом повидал войну, когда многие, ему подобные, были сожжены дотла и от них осталась разве что пара кочек, поросших травой да вереском.

И тут Аксель услышал шаги Беатрисы и почувствовал, как её рука легла ему на плечо.

— В чём дело, Аксель? — спросила она, понизив голос. — Ты встревожен, я вижу.

— Ничего, принцесса. Дело в этих руинах. Мне на миг показалось, что это я предаюсь здесь воспоминаниям.

— Каким воспоминаниям, Аксель?

— Не знаю, принцесса. Когда этот человек говорит о войнах и сожжённых домах, у меня словно что-то всплывает в памяти. Должно быть, то, что было до нашего с тобой знакомства.

— А было ли время, когда мы не были знакомы, Аксель? Иногда мне кажется, что мы вместе с младенчества.

— Мне тоже так кажется, принцесса. Просто в этом странном месте на меня находит какая-то дурь.

Она задумчиво посмотрела на него. Потом сжала ему руку и тихо сказала:

— Это и вправду странное место, и оно может оказаться для нас опаснее, чем любой дождь. Аксель, мне не терпится уйти отсюда. Пока та женщина не вернулась или не случилось ещё чего похуже.

Аксель кивнул. Обернувшись, он сказал в другой конец комнаты:

— Ну, лодочник, небо, вроде, проясняется, поэтому мы пойдём. Премного благодарны за приют.

Лодочник ничего на это не ответил, но, когда они принялись надевать котомки, подошёл помочь и подал им посохи.

— Доброго пути, друзья. Желаю вам найти сына в добром здравии.