Генеральный штаб военно-воздушных сил, как и Генеральный штаб сухопутных войск, также был настроен удерживать соединения для решения исхода боев на западе и только неохотно соглашался с самыми необходимыми передачами боевых частей для операции в Норвегии. Лишь четыре парашютные роты, составленные из запасных частей, были отданы в распоряжение Фалькенхорста. Необходимые летные соединения были переданы в X летный корпус в самом скромном количестве. Длинные расстояния подлета и по оценкам низкого качества система аэродромного обслуживания в Норвегии должны были повлечь за собой досрочный износ летных соединений. Поэтому (не в последнюю очередь по настоянию военной авиации) Дания, которая сначала осталась вне военных соображений, 21 февраля была включена в планирование: чтобы гарантировать надежную связь с Норвегией, надо было иметь возможность использовать ютландские аэродромы и скрывать эти стратегические ключевые позиции от внушающей страх английской авиации. Большое значение придавалось морскому флоту в гарантированном и безмятежном проходе морских транспортов по датским водам. Захват Дании происходил не по детально подготовленному плану, а под впечатлением от вынужденного оперативного положения. Причиной такого решения стали исключительно военно-географические условия; политические соображения в расчет не принимались.

Расширение плана с учетом захвата Дании требовало предоставления двух пехотных дивизий (одна дивизия полиции и одна дивизия ландвера), одного батальона воздушно-десантных войск и одной моторизованной бригады. В качестве штаба подошло для этого XXXI высшее командование особого назначения под руководством генерала авиации Каупи-ша, который стал одновременно командующим вермахтом в Дании. Начальником штаба был генерал-майор Химер. Оба офицера были проинструктированы о задании 2 и 5 марта в Берлине. Так как и Дания имела две дивизии, то количество немецких дивизий относилось к датским и норвежским дивизиям как 1:1. Это соотношение не вызывало сомнений, но оно могло резко поменяться не в пользу немцев, если бы Швеция заявила о солидарности с обеими северными странами. Однако при подготовке операции это учитывалось лишь как вероятность, равно как и оперативные английские десанты для поддержки норвежцев. Недостаток транспорта не допускал перевозку и снабжение больших масс войск, кроме того, мысль о «мирной оккупации» перевешивала взгляд, согласно которому на севере также могло дойти до образования фронта. Разразившиеся позднее из-за незначительного количества сил неизбежные кризисы у Тронхейма и Нарвика показывают, что высшее руководство изначально недооценило возможность затяжных сражений в Норвегии. И хотя уже в ходе планирования предполагался военный риск, полагали, что «количественная слабость должна быть уравновешена смелыми действиями и неожиданным проведением операции».

Однако штабу Фалькенхорста было нелегко получить даже выделенные незначительные силы, хотя к весне 1940 года насчитывалось 207 боеготовых немецких дивизий. В начале планирования в феврале 1940 года начальник Верховного командования вермахта и командующий резервной армией считали, что могут предоставить в распоряжение Фалькенхорста только от четырех до пяти дивизий (из них две дивизии с чешским вооружением предусматривались как второй эшелон). 21 февраля начальник вооружения армии и командующий армией резерва генерал Фромм сделали встречное предложение – из-за упрощения снабжения и большей боевой мощи использовать все же только части с немецким вооружением. Вопрос стоял о 7-й летной (парашютной) дивизии, 22-й пехотной (воздушно-десантной) дивизии, одном полке 1-й горнострелковой дивизии, двух пехотных дивизиях 7-го эшелона и 11-й танковой бригаде с танками T-I. Неделей позже выяснилось, что необходимо отделить друг от друга во времени и физически операции «Учение Везер» и «Гельб», чтобы сохранить политическую и оперативную свободу в выборе решения и иметь возможность откладывать или прекращать операции независимо друг от друга.

Теперь потребность в мощности для «Учения Везер» оценивалась следующим образом: четыре парашютные роты, 22-я дивизия (без 16-го пехотного полка), две горнострелковые дивизии и две дивизии 7-го эшелона – для Норвегии; штаб корпуса с одной полицейской дивизией, одной дивизией 3-го эшелона и одной мотопехотной дивизией – для Дании. Усиленная 11-я мотопехотная бригада должна была использоваться как быстрое соединение сначала при группе в Дании и затем подтягиваться в Норвегию. Эти требования наряду с данными о силах военной авиации были решительно отклонены в начале марта главнокомандующими сухопутными войсками и люфтваффе, так что, наконец, потребности в военной авиации были сокращены, а несколько армейских соединений первого эшелона заменили другими дивизиями. 3 марта Гитлер положил конец обсуждению расчета сил, когда «очень резко» потребовал «быстро и жестко вступить в Норвегию». Более точная проверка при большом обсуждении у главнокомандующего, состоявшемся 5 марта, показала в итоге, что выделенные для Нарвика ресурсы армии должны быть усилены в случае отказа от высадки в Кристиансанне. Для Норвегии окончательное число дивизий было установлено равным шести. Этот расчет был сделан ввиду большого расстояния и возможного противодействия и предполагал, что армейские соединения прибудут своевременно и полностью в предусмотренные районы боевых действий.

Военно-морской флот в свете полученного задания оказался в весьма стесненном положении. Речь больше не шла о смелой рискованной операции; проведение и обеспечение вторжения в районе значительно превосходящего противника требовало полного использования всех имеющихся в распоряжении военно-морских сил. Они были достаточно незначительны и понесли уже ощутимые потери. В распоряжении имелись линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», броненосец «Лютцов» («Адмирал Шеер» стоял в верфи на ремонте двигателей), два тяжелых и четыре легких крейсера («Лейпциг» из-за пробоины от торпеды стоял на ремонте в верфи), 14 эсминцев (два эсминца затонули в феврале 1940 года из-за ошибочного нападения немецкого самолета, остальные шесть ремонтировались), семь торпедных катеров (оставшиеся ремонтировались или стояли в верфи), остальные – минные тральщики и вспомогательные суда. Имеющиеся в распоряжении транспортные суда были также немногочисленными. Это привело к тому, что не мог быть проведен захват Намсуса и Ондалснеса, что считала желательным группа XXI. Позднее высадились англичане, и разразился тронхеймский кризис.

Расчет предоставляемых сухопутных сил зависел сначала от возможностей морского транспорта, в частности самых важных для первой высадки на берег оперативных десантных средств на военных кораблях. Постепенно (что и было сделано в течение операции) могли бы подвозиться другие соединения. Прочая подготовка военно-морского флота касалась получения и исправления морских карт, определения площадок для высадки, длины набережной и т. д., учреждения лоцманской службы в минных заграждениях в проливах Большой и Малый Бельт, в Зунде и в Гедсере и, наконец, подготовка к расстановке военных плавучих маяков в проливе Каттегат. Нужно было готовить персонал для занятия береговых укреплений и информационных центров. Необходимо было считаться с тем, что большая часть назначаемых кораблей будет потеряна, и тогда, возможно, военно-морской флот как часть вермахта не сможет больше действовать до конца войны. Только исключительные причины были в состоянии оправдать такое боевое использование. Военно-морское руководство медлило до самого конца и отказывалось признавать принятое решение оптимальным. Невзирая на многочисленные исследования и соображения иного характера, оно видело в поддержании нейтралитета Норвегии лучшее для Германии решение. Случай с «Альтмарком» вызвал, однако, перемену в оценке ситуации; с этого момента Верховное командование военно-морского флота было убеждено, что силовое вмешательство на севере неизбежно и что нужно своевременно опередить с уверенностью ожидающийся враждебный удар-вторжение. Точку зрения на решающий характер операции в Норвегии не разделяли в Генеральном штабе сухопутных войск, к которому присоединилась также военная авиация. По мнению этих обоих главных штабов, военное решение необходимо было искать на западе; в противоположность этому захват Дании и Норвегии имел только второстепенное значение и представлял опасное расщепление сил. И все-таки обеспечение северного фланга лежало также в интересах Генерального штаба сухопутных войск, который принимал в расчет жесткую и продолжительную борьбу на западе.