Дмитрий вышел из ванной. Одновременно благодарная и злая за то, что он так легко сдался, Дженна ополоснула лицо прохладной водой, а затем вытерла его, пытаясь взять под контроль свои чувства и реакцию тела на откровения Димы. Как он мог так использовать ее?! Как могли он или Константин подумать, что она когда‑нибудь сознательно предаст доверие их семьи? Был ли Николай в этом замешан? Это были люди, которых она считала семьей очень давно. И они думали, что она может предать Наталью, которая ей ближе сестры? Дженна никогда бы не причинила вреда Наталье, и каждый из этих высокомерных, недоверчивых членов королевской семьи должен это знать. Что не менее важно, она была редактором отдела моды, а не репортером желтой прессы. Неужели они действительно думали, что все журналисты одинаковы? Намереваясь одеться, Дженна развернулась и чуть не столкнулась с Димой. В руках он держал бокал с бренди.

– Выпей. Это поможет.

Не обращая на него внимания, Дженна обошла Диму, не прикасаясь к нему, и отправилась на поиски своей одежды. Вещи были разбросаны по гостиной, и она хватала каждый предмет резкими движениями, бормоча себе под нос о ненадежных, высокомерных придурках.

– Я действительно доверял тебе, – сказал Дмитрий, – поэтому приказал своим людям обыскать твою квартиру.

Дженна развернулась к нему лицом, ярость и боль бушевали внутри ее.

– Доверие? Ты называешь это доверием? Если бы ты доверял мне, ты бы сказал мне, что происходит.

Дмитрий выглядел совершенно шокированным этой идеей. Как будто он никогда даже не думал об этом.

– Я же тебе сказал.

– Когда я поймала тебя за обыском моей сумочки, что, кстати, некоторые женщины считают грубым нарушением доверия.

– Я приношу извинения, если это оскорбило тебя.

– Ты издеваешься надо мной?! Во‑первых, это в высшей степени неубедительное извинение. Во‑вторых, ты не просто оскорбил меня, ваше высочество. Ты причинил мне боль!

– Я этого не хотел. Ты должна это знать.

– Нет, я этого не знаю. Честно говоря, я не думаю, что ваше высочество вообще учитывал мои чувства.

– Я планировал рассказать тебе все утром. И перестань называть меня «ваше высочество». Мне это не нравится.

– Мне тоже многое не нравится в происходящем. Пожалуй, даже все.

– Ты очень злишься.

– И мне больно.

Дженна не была из тех людей, которые скрывали эмоции. Она всегда считала – если человек сделал больно, он должен это знать.

Дима поморщился:

– Мне действительно жаль, что я причинил тебе боль.

– Это, по крайней мере, более искреннее извинение, но я не прощаю тебя, потому что ты думал, что это нормально. Ты все еще думаешь, что было приемлемо использовать секс как инструмент для твоего расследования, – она сдулась, ее боль и разочарование пересилили ее гнев, – не говоря уже о том факте, что ты или твои братья могли даже заподозрить меня в предательстве Натальи.

– Я не подозреваю тебя. – Эти слова прозвучали искренне, но было слишком поздно.

– Ну, конечно, не теперь, когда ты нашел жучков, – покачала она головой. – Вы с Константином думали, что я могу предать Наталью. А Николай знает?

Выражение его лица дало ответ прежде, чем он заговорил:

– Я уверен, что он искренне в это не верит, но мы должны были быть уверены.

– Ты сказал, что был уверен, прежде чем обыскивать мою сумочку.

Неужели он лгал?

– Я – был уверен. Так же, как я уверен, что ни один из моих братьев искренне не верил, что ты можешь быть виновна.

Она снова покачала головой:

– Это не имеет значения.

Дженна не хотела говорить о том, что нельзя было изменить и что причиняло ей слишком глубокую боль. Она вернулась в спальню, закрыла за собой дверь и оделась так быстро, как только могла, но не надела украшения. Девушка посмотрела на вещи в своей руке и поняла, что не может просто положить их в сумочку, как планировала. Ее сумочка была заперта в сейфе номера. Дженна хотела найти какой‑нибудь пакет, чтобы сложить вещи, и стала осматривать комнату в поисках чего‑нибудь подходящего. В углу нашла кожаную сумку.

Открыв ее, увидела несколько файлов. Большинство из них были явно деловыми документами, и она на секунду задумалась, почему Дима не воспользовался запирающимся портфелем. Но потом все мысли вылетели у нее из головы, когда она нашла досье на себя.

Досье было тщательным, она должна была отдать должное. Там была указана вся ее семья, даже покойный брат. Были перечислены все коллеги, друзья и знакомые, а также имена мужчин, с которыми она встречалась за последние полтора года, с краткой биографией каждого. Она обнаружила, что один из мужчин, с которыми она встречалась, солгал о своей работе и семейном положении. Он был разведен, а говорил, что никогда не был женат. Ложь не удивила ее. Она чувствовала, что с этим парнем что‑то не так. Тогда ее интуиция не подвела. Так почему же интуиция не предупредила ее о Диме?

Раздался повелительный стук.

– Ты откроешь? – спросил Дима через дверь.

Так ему и надо, если она запрется и оставит его спать на диване! Но Дженна не была мелочным человеком. Она подошла к двери и отперла ее, широко распахнув, чтобы посмотреть на подлого принца.

– Я нашла досье на себя.

– Ты рылась в моих вещах? – спросил он, выглядя возмущенным.

Это заставило ее рассмеяться. Если в смехе было больше цинизма, чем юмора, кто мог ее винить?

– В самом деле? Тебе это не нравится?

– В этом не было необходимости. Ты могла бы спросить, и я бы рассказал тебе все, что ты хотела знать.

– Я тоже. Но я не искала ответов на вопросы в твоей сумке. Мне нужна была замена моей сумочке.

– И ты решила конфисковать мой портфель?

– Почему на нем нет замка?

– Без замка это выглядит менее важным, а поскольку я путешествую с охраной, запирать мои файлы нет необходимости.

– Пока ты не приведешь в свою постель не ту женщину.

– Ты не такая женщина. Ты ничего не сделаешь с информацией, которую там найдешь.

– Ты так уверен в этом?

– Я полностью в тебе уверен. И был уверен до того, как взялся за твою сумку. К тому же я не привожу других женщин к себе домой или в личные апартаменты, когда путешествую. У них нет доступа к конфиденциальной информации.

– И что? Я должна чувствовать себя особенной?

– Я не знаю. Как ты себя чувствуешь, зависит от тебя, но я скажу тебе, что ты особенная.

Она издала недоверчивый звук.

– Дженна, ты часть нашей семьи.

– Раньше я тоже так думала, но члены семьи не шпионят друг за другом.