Звонок от курьера раздался минут через десять, когда я успела частично отчистить влажными салфетками пыльные пятна с небесной голубизны платья и снова выглядела почти красавицей. Ещё бы не хромала…

– Станислав, – обратилась я к телохранителю, проковыляв в коридор. – Я спущусь на пять минут за документами.

Он оторвался от какого-то важного чтива на планшете и поднял на меня сурово-инквизиторский взгляд. Сразу стало некомфортно, словно меня за секунду успели раздеть, препарировать и сшить обратно. Почти безболезненно, но не без потерь.

– Ясно, – отозвался Стас, поднимаясь.

– Нет-нет, я сбегаю одна, сиди, – выдавила, отступая.

Очередной взгляд, так и говорящий: «Ты идиотка, или как?» Честно? Всегда думала, что «или как» – в смысле, что я умная и самодостаточная девушка, – но сейчас очень в этом сомневаюсь, потому что даже дядя никогда не смотрел на меня так. Даже лет в восемнадцать, когда могла чертовски облажаться. А Станислав… честно, если б была котиком, то уже честно пришла бы к нему с повинной и призналась, что «да, это я напрудил в левую туфлю твоей бабы полгода назад»!

– Вы хромаете, – заявил он, словно это было главным доказательством моей беспомощности, и вышел в коридор, закрывая за собой дверь кабинета. – Не торопитесь.

Торопиться я и не могла, даже до лифта едва доползла, а потом до холла, где ожидала забавная рыжая девчушка-курьер, попытавшаяся вручить мне пакет с документами. Станислав оказался быстрей: поймал пальцы девушки, забирая у неё пакет, и очаровательно улыбнулся. А я замерла, ошалело хлопая глазами. Святые шестерёнки… оказывается, этот мужчина умеет улыбаться. Улыбаться! Вот так, мило, нежно и с ямочками.

– Регина Денисовна? – прощебетала девушка. – Заполните и распишитесь, пожалуйста.

Я кивнула, на автомате доставая из сумочки паспорт, потряхивая им перед лицом курьера и размашисто подписывая бумаги. Судя по всему, окументы были признаны безопасными – телохранитель, вновь натянувший ледяное выражение лица после того, как девушка ушла, перестал проверять пакет и расслабленно опустил руки. Ясно, этот прекрасный хмурый вид предназначен исключительно клиентам.

– Я до своего авто. Ты и туда со мной? – вздохнула я, понимая, что бесконечно хочу чего-нибудь сладенького, а в бардачке завалялась полная упаковка печенья на чёрный и ужасно стрессовый день. Он настал, иначе бы продолжала держаться и не решилась портить фигуру лишними калориями.

Станислав ничего не ответил, просто пошёл следом. Что ж, отлично. Я поджала губы, роясь в сумочке в поисках брелка от машины. Милый Котик стоял именно там, где вчера его оставила, одинокий, печальный и пыльный. Нужно свозить Котика помыться, а то перестанет любить хозяйку и начнёт вредничать. Отрыв брелок я пикнула, снимая авто с сигнализации, и готова уже была кинуться вперёд, чтобы погладить своего малыша по гладкому чёрному боку, но…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Стоять! – рявкнул телохранитель, резко дёргая меня за руку.

И вот я уже оказалась развёрнута и прижата к его груди, прямо к чёрной рубашке с ароматом морозной свежести и шалфея. Тонким-тонким, почти неуловимым… А в следующее мгновение раздался взрыв! Настоящий, мать его, взрыв, от звука которого заложило уши. По плечу резануло чем-то острым, Станислав пошатнулся…

И всё закончилось. Наступила тишина. Кромешная.

Я стояла, не в силах пошевелиться, смотрела прямо перед собой на чёрную ткань рубашки и молчала. Телохранитель медленно разжал руки и отступил на шаг назад. Расправил плечи, стряхнул стеклянную крошку, покосился за спину, тяжело вздыхая, потянулся ко мне и тоже слегка отряхнул.

А когда он сделал шаг в сторону, я подняла взгляд… и завизжала, зажимая рот ладонями. Потому что прямо перед нами стоял мой любимый Котик. Родной, чёрный, блестящий. И с развороченной передней дверцей, покорёженной взрывом. Я всхлипнула, пытаясь рвануть вперёд, к машине, но была снова перехвачена Станиславом.

– Не приближаться! Что взять? Я сам подойду? – рыкнул он. – Взрыв точечный, скорее всего, хотели покалечить, а не убить, но мало ли.

– Печенье… в бардачке… – пролепетала я, оседая. – И ключи от квартиры.

Голова закружилась, в горле пересохло. Шок с запозданием, но настигал свою жертву.

– Отлично, – кивнул телохранитель, стискивая руками мою талию и усаживая меня на капот своего авто. – Сидите здесь, я сейчас.

Я не сопротивлялась. Кажется, я плакала: то ли от счастья, то ли от расстройства, то ли просто от шока. Что это было?

Сердце отбивало бешеный ритм. Адреналиновый. Такой восхитительный и ни с чем не сравнимый. Ладно, это Стас немного приукрашивал. В крайнем случае, ощущение кипящего в крови адреналина можно было сравнить с хорошим сексом, но и он в этом деле проигрывал. Возбудиться и расслабиться можно и без всплеска бешеных эмоций. Тело такое тело…

Так что сейчас, ощущая, как стеклянная крошка барабанит по спине, и прижимая к груди подопечную, Стас кристально ясно понимал две вещи:

1) Он определённо, точно, бесконечно и бесповоротно стал адреналиновым маньяком. С этим вроде бы нужно что-то делать… но зачем, если ему это нравится?

2) Новый заказ не так прост, каким казался на первый взгляд. Простую шлюшку босса не будут внезапно пытаться покалечить. Да что там, какой-то левой подстилке не станут так «вовремя» нанимать телохранителя. Рассольцев знал, что на девчонку попытаются напасть, иначе бы не подсуетился…

С наслаждением осматривая покорёженную водительскую дверцу, Стас уже предвкушал, как отведёт Регину обратно в офис – или домой, под предлогом, что незачем работать после такого стресса, – а сам спокойно позвонит дражайшей родительнице и капитально её расспросит обо всём. Чтобы Светлана Борисовна и не разведала у клиента всё-всё-всё? Да быть такого не может!

Печенье нашлось легко, оно действительно лежало в бардачке. Нераскрытая пачка апельсиновых крекеров то ли итальянской, то ли испанской фирмы. Дорогое удовольствие, но… он бы тоже не отказался. Стас усмехнулся, кидая на Регину взгляд через плечо. Девушка всё так же смирно сидела на капоте его автомобиля и ладонями размазывала «сопли-слюни» по лицу. Если у Вероцкого сердце стучало от адреналинового восторга, то ей взрыв явно не пришёлся по вкусу. Слабенькая, неподготовленная…