Новым литераторам надобно научиться у мастеров старшего поколения работе со словом; создать свою литературу, литературу новой страны. А наши «деятели» выдумывают невесть что, рыщут в дебрях и стараются вслепую найти дорогу в этой непроходимой чаще, ими самими, кстати, и созданной. Нашим молодым литераторам стоит поучиться у Есенина – вернулся бесшабашный озорник на Родину и стал писать совсем другие стихи. Значит, не прогулял по кабакам великого таланта, понял, как поставить его на служение народу.

– Я читала в «Красной нови» его последние стихи, – кивнула Наталья. – Несомненно, он стал более глубок, однако в его ощущениях я не вижу твоей «идейности». Стихотворения очень личные, в них – искренняя любовь к России, как к «старой», так и к «новой». В этом врожденном патриотизме – весь трагизм и спасение русской литературы одновременно. Российские поэты и писатели и без партийной идейности найдут свое место в новом мире, только вот загонять их в жесткие рамки не надо. Русская творческая душа гибнет от принуждения, даже самого мягкого. Она нуждается в безграничной свободе самовыражения.

Светлана презрительно фыркнула:

– Хорошо рассуждать на примерах московских. А у нас в глубинке – дай литераторам много воли и – получи! Не только волосы – уши дыбом встают. Вот Самсиков недавно сочинил, послушайте (специально запомнила):

Краснорожен и сердит,

Толстый нэпман на лавке сидит.

Глазом бычачьим по полкам —

зырь!

Там – и сметана,

и масло,

и сыр.

Есть чем буржую похвастать соседу!

Хватит припасов обжоре к обеду.

Хватит и к ужину, нынче и завтра.

А пролетарий – попробуй, состряпай!

Нечем хвалиться бедняге Ивану.

С горя потянешься к водки стакану.

Горюшко луково сгинет до срока,

ну, а с утра —

по гудку —

на работу!

А! Каково?

– Сама же говорила про Демьяна! – засмеялась Полина. – Есть у кого поучиться.

– Если бы, – надула губы Светлана. – У Бедного – агитки, а эти вирши Самсиков считает не меньше, чем литературным событием года. Я воспроизвела лишь малую часть его творения, там, братцы мои, – целая поэма!

– Ну и чему удивляться? – пожала плечами Полина. – Всем известно, что Самсиков – выкормыш великого и могучего ЛЕФа.[3]Здесь вам – и «литература факта», и социальный заказ, и новая художественная выразительность. Все как положено.

– Позвольте, – подал голос Андрей. – Мне, как человеку в определенном смысле далекому от искусства, со стороны виднее. Светлана права в стремлении видеть больше хороших произведений, я согласен с ней, что в современном творчестве много глупости и дуракаваляния. Однако давать поэтам и писателям идеологические установки, что и как писать, губительно для самого творчества. Мы действительно пока слабо понимаем, не осознаем сути новой реальности. С юношеским максимализмом частенько отвергаем все лучшее, что было создано поколениями предков. Пусть молодые литераторы занимаются поисками новой, оригинальной словесности, пусть выплескивают весь немыслимый сумбур и чушь. Неплохо хотя бы то, что мы это понимаем. Хуже, ежели не будет ничего, кроме Демьяна!

Усталые спорщицы молча согласились и принялись за давно остывший чай.

Съев свой кусок торта, Решетилова отложила ложечку и обратилась к Полине:

– Не первый раз замечаю, что товарищ Андрей – довольно хитрое существо. Выслушает всех, а уж потом делает резюме. Причем не обижая никого из присутствующих.

– О-о, ты его еще плохо знаешь! – Полина шутливо покачала головой.

Рябинин улыбнулся и сделал простодушную мину:

– Все очень просто, милые девушки. Дело не в хитрости, а в здоровом эгоизме: излишне распалившись, вы пожелаете остудить пыл рюмкой вина, затем вас потянет в «Музы»… А на дворе уже темнеет. А я не далее как сегодня вернулся из похода. Чуть-чуть устал. Вот и вся философия.

– У-у, – разочарованно протянула Наталья. – А мы тут твердим о высоких материях!

– Да не слушай ты его, – хихикнула Светлана. – В Рябинине пропадает великий артист. Пошляк Нерон перед ним – мелкий ханжишка и бездарность. Смотри на Полли! Она как на иголках вертится, глазками стреляет.

– Вовсе нет! – капризно парировала Полина.

Светлана взглянула на настенные часы:

– Да и в самом деле, пора. Допиваем чай – и по домам. Заодно и меня проводите.

* * *

Когда гости ушли, Наталья заглянула в кабинет отца.

– Отчего так рано разошлись? – Александр Никанорович оторвался от «Физиологического журнала».

Дочь присела в кресло:

– Вечереет. Да и Андрею нужно отдохнуть с дороги.

– Интересный молодой человек, – задумчиво проговорил Решетилов. – Они с Полиной – пара! Не ведал, что среди чекистов такие попадаются.

Наталья пристально наблюдала за отцом. Всегда бодрый и неунывающий, сегодня доктор выглядел сумрачным и усталым.

– Что-то стряслось, папа? – негромко спросила она.

– А-а, пустое! – с досадой отмахнулся Александр Никанорович. – Право, безделица…

– Ты нервничаешь. Изволь рассказать, в чем дело. После того как в мое отсутствие в нашем доме побывал этот бандит Фролов, ты переменился. Неужели донимает ГПУ?

– Ах, ну перестань! – воскликнул доктор. – Чекисты меня и не думают тревожить. Скорее, наоборот, объявили официальную благодарность за помощь. Сам Кирилл Петрович руку пожимал. Я же тебе рассказывал!

– А нынче что приключилось?

Решетилов вынул из верхнего ящика бюро конверт и протянул дочери:

– Прочти. Пришло с утренней почтой.

Наталья раскрыла письмо:

«Здравствуй, дорогой мой старинный друг Александр Никанорович!

С горячим приветом спешит к тебе Якушкин. Совсем уж давно, с тех пор как виделись мы по весне в Москве, не получал от тебя никаких известий. Не хочется думать, будто позабыл ты верного друга поры студенчества.

Дела мои идут своим чередом. Продолжаю читать лекции, веду занятия по военной химии у молодых командиров РККА. Жена, слава Богу, здорова. Кланяется вам с Натальей и шлет привет.

Зная нашу дружбу и твое всемерное участие в судьбе моей, хочу просить о помощи. В середине октября с. г. буду в ваших местах проездом вместе с добрым приятелем, соратником по важному для судьбы нашей Родины предприятию (о котором я тебе сказывал в Москве). Так уж ты услужи, прими нас. Думаю, и в вашей губернии имеются здоровые, верные матушке России силы. Не поленись, брат, познакомь моего единомышленника с ними.