Капитан нутром почуял, что вот-вот стрясется неладное. Сальнохвост попятился назад.

Сварт продолжал говорить с несостоявшимися мятежниками тем же благовоспитанным тоном:

— Болтают, будто мы заплутали. Это ж какой предводитель позволил бы своему войску заблудиться, зная, что всего в двух днях пути отсюда есть широкая река со свежей водой, пища, фруктовые деревья? В этом вы убедитесь сами. — Он поднял мешок и обернулся к хорьку-капитану: — А ты, друг мой, думаю, был не прав, когда говорил, что я пью вино и ем жареную утку. Я ем только то, что есть у каждого из вас.

Из уст Вилдага сорвался стон, губы его задрожали. Сварт успокаивающе похлопал его по плечу:

— Старина Сварт ценит своих воинов. Я бы охотно разделил с тобой ужин, но, чтобы убедить тебя в моей преданности, отдам все целиком.

Дружески улыбаясь Вилдагу, он выудил мертвую ворону из мешка:

— Как видишь, это не жареная утка, но уж не обессудь. — И, вцепившись когтями в ухо Сальнохвоста, Сварт потянул его взглянуть на труп вороны. — Возьми это, дружок. А сам ты ничего не хочешь?

— Нет, господин, — жалобно взвыл Сальнохвост, — я не голоден!

Собравшиеся, мягко говоря, не отличались преданностью и, разобравшись, к чему клонит Сварт, стали посмеиваться. Размахивая перед носом крысы увечной лапой, Сварт твердо заявил:

— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас скормил своему другу Вилдагу все это — мясо, кости, клюв, когти и перья. Все без остатка. Пусть Вилдаг знает, что я не только делю с ним свой ужин, но от чистого сердца отдаю весь целиком.

Не знавшие жалости разбойники разразились громом смеха, когда Вилдага поволокли, чтобы накормить жутким ужином. Взмахом лапы Сварт утихомирил их:

— А я иду к себе. И буду есть вместе с остальными дня через два или чуть раньше, если мы прибавим шагу. И знайте, я лично готов выслушать все ваши жалобы.

Предводитель скрылся во тьме, и еще долго не смолкал гул одобрения. Сварт ухмыльнулся. Войско вновь было на его стороне.

На следующее утро Сварт ожидал, пока свернут палатки и раздадут остаток продовольствия. Затем он обратился к воинам с речью. Легкий ветерок развевал знамя, барабаны били не умолкая до тех пор, пока вся армия не собралась наконец вокруг своего вождя. Сварт знал, что его власть держится на страхе. Он не стремился к привязанности и дружбе, на которые, по его разумению, были падки лишь слабаки. Уважение и преданность — вот что ему было нужно. А завоевываются они только страхом! И утром на глазах всего войска он доказал это.

Перепуганный до смерти Сальнохвост, оказавшись в окружении Твердозада и Марбула, припал к земле.

— Что-то не видать нигде капитана Вилдага. Куда он подевался? — спросил Сварт.

Вместо трепещущего от страха Сальнохвоста ответил Марбул:

— Вилдаг мертв, господин.

Морда Сварта исказилась в гримасе притворного сострадания и изумления.

— Мертв? Как же это? — осведомился он. Твердозад с презрением пнул в бок дрожащего Сальнохвоста:

— Этот безмозглый болван скормил ему мертвую ворону. Целиком — вместе с клювом, когтями и перьями. Бедняга Вилдаг подавился.

— Да неужто? — Сварт покачал головой, будто не верил своим ушам. — За убийство капитана Вилдага виновник жестоко заплатит!

Сальнохвост всхлипывающим голосом запротестовал:

— Но, господин, ты же сам велел мне накормить Вилдага этой птицей. Я лишь выполнил приказ.

Скованной металлом лапой Сварт осуждающе указал на несчастную крысу:

— Ты лжешь! Я не приказывал тебе убивать Вилдага, я просил лишь накормить его. За убийство полагается смертная казнь.

Взвизгнув, Сальнохвост пал ниц перед предводителем:

— Нет, повелитель, умоляю тебя! Пощади меня, Шестикогть!

Повернувшись к крысе спиной, Сварт кивком велел Твердозаду и Марбулу привести приказ в исполнение. Кинжалы убийц тотчас блеснули в лучах утреннего солнца. Сварт, не удостоив мертвую крысу взгляда, вновь обернулся к войску. Над могучей армией нависла гнетущая тишина.

С жестоким хладнокровием Сварт обратился к замершей от страха толпе:

— Сальнохвост получил урок. И Вилдаг тоже. Я все вижу, все знаю, все слышу! Взгляните на любого стоящего рядом с вами — он может быть моим осведомителем. Вы должны помнить это всегда. Не пытайтесь скрыть ваши мысли, лиса-прорицательница Темнуха прочитает их с закрытыми глазами. Слушайте вы, заморыши, жалкое отродье! Вы теперь все в моей власти до самой смерти! Криволап был властелином бесплодных восточных земель. Я же буду властелином всей страны. Если я прикажу идти, голодать, воевать, умирать — вы исполните все беспрекословно. Это касается каждого воина, а также жен и детей. Зарубите себе на носу: отставших не будет — либо держаться вместе со всеми, либо смерть.

Ударили барабаны, и войско двинулось в путь вдвое быстрее обычного. Колонну возглавлял Сварт, рядом с ним, указывая путь, шла Темнуха. По дороге усталые воины бросали тяжелую кухонную утварь и громоздкие вещи, лишь бы не оказаться позади колонны. Страшный урок был усвоен, и к имени Сварта с тех пор стали добавлять прозвище Беспощадный.

Высоко над клубами пыли, поднятой полчищами Сварта, там, куда не долетит ни камень, ни стрела, парили четыре вороны — четыре темных пятнышка в небе. Две птицы свернули на юг, а две другие продолжали следовать за войском. Подхваченная потоком горячего воздуха, первая пара ворон вскоре покинула безжизненную пустошь и к полудню добралась до холмистых плодородных земель. Там вороны приземлились в сосновой рощице.

Кракулат, вождь Вороньего Братства, сидел, как истукан, на сосновом пне. Он тосковал по своей матери, и никто не осмеливался приблизиться к нему. Вороны-разведчики остановились на почтительном расстоянии, выжидая, пока к ним доковыляет жена вождя, Костоклюва.

— Завтра, когда солнце поднимется высоко, здесь будет тьма хищников.

— Яаагаа! — обратилась Костоклюва к мужу. — Слыхал? Те, кто убил твою мать, направляются в наши края.

От гнева налившиеся кровью глаза Кракулата выкатились наружу, он вонзил когти в сосновый пень и, предвкушая расплату, огласил рощу хриплым криком:

— Завтра хищникам не поздоровится! Это сказал Кракулат!

Роща задрожала от карканья — сотни ворон подняли дикий гвалт. Кракулат, переливаясь великолепным иссиня-черным оперением, взмахнул воинственным клювом, словно готовился к предстоящему бою, и пронзительно крикнул:

— Каррраааа! Нашим птенцам будет чем поживиться на заре, когда солнце осветит останки тех, кто погубил мою мать!

Блик Булава увидел ворота Темного Леса. Он прилег отдохнуть, как вдруг окутанные туманом деревянные створки стали медленно, без единого скрипа отворяться. Блика неумолимо влекло туда, и он не хотел, был не в силах противиться; даже жгучая боль отступила перед необоримым желанием войти и отдохнуть в Темном Лесу. За распахнутыми воротами стояли два вооруженных до зубов барсука. У одного был меч, у другого — обоюдоострая алебарда. Вскоре к ним подошел третий. В простом одеянии и без оружия, он приветливо улыбнулся Блику.