кивнул — и рванул в стороны рубашку у себя на груди, оставшись с голым торсом. Совершенно нормальным торсом…

Который тут же начал покрываться странными ало-бурыми пятнами.

…общество, заточенное на Даре — на магии, как его здесь называли. Общество, которым правят сильнейшие из сильнейших, а единственный способ пробиться наверх — это оказаться сильнее других.

Аристо хорошо устроились: силён их Дар или слаб, но они хорошо умеют им пользоваться, развивать его в раннем возрасте, и учат этому своих детей. А как насчёт людей попроще, которые ощутили себя Одарёнными?

Как я уже говорил, из Дара можно вылепить всё, что угодно, но уже застывший Дар не поменяешь. У кого-то получается достичь силы… а кто-то становится лишь забавным магическим калекой, способным только на странные и нелепые фокусы.

Но не всё потеряно! Такому человеку всегда будут рады здесь, в цирке уродов. Ведь что может быть интереснее и забавнее, чем наблюдать за человеком, лишённым всего того, к чему ты привык и воспринимаешь как данность? Смеяться над его неуклюжими попытками сделать обычные вещи? Гадать с лёгкой ноткой брезгливости — «и как он умудряется так жить? А главное, зачем?»

— Смотрите внимательнее, дамы и господа, потому что больше вы нигде такого не увидите! — восклицал импресарио. — Я очень надеюсь, что вы подготовились к этому зрелищу, потому что оно вовсе не для слабонервных.

О, толпа была готова, ещё как. Люди радостно шумели и улюлюкали, глядя, как по тощему длинному телу Морта расползаются пятна.

Кажется, он когда-то и правда пытался стать человеком-невидимкой. Но… не смог. Вернее, смог, но не до конца.

Прямо сейчас на его теле тут и там возникали «дыры», превращающие его в подобие швейцарского сыра. Где-то эти дыры проглядывали насквозь, где-то — лишь обнажали красные мышцы, внутренние органы, кровеносную систему. Пожалуй, это выглядело действительно жутко.

Впрочем, не для публики.

Если так задуматься… кроме забавы для более удачливых, такой вид развлечений ещё и весьма полезен для аристо — ведь это помогает сохранять их репутацию как «чистых и правильных» Одарённых. Мол, глядите, простолюдины, что с вами станется, если вы вообразите, будто равны нам, аристократам. Сидите-ка лучше тихо и знайте своё место.

Я не был великим гуманистом, но и какой-то радости от происходящего не получал — просто сидел и сосредоточенно глядел, что же будет дальше.

— Но и это ещё не всё! — к моменту, когда Морт напоминал скорее живой труп, чем человека, импресарио заговорил вновь. — Дамы и господа, прямо сейчас, прямо здесь — наш второй экспонат! Встречайте: неудавшийся повелитель морей и океанов, жертва узкой специализации — «Страйк», также известный как «Эй, это же тот парень из рекламы газировки»!

Новый рывок софитов; новый персонаж… о, и правда — тот парень из рекламы газировки. Попадалась как-то за последние пару дней. Так они снимали её вживую, экономя на спецэффектах? Удобно.

Страйк — имя, очевидно, было взято от, собственно, названия газировки, чей логотип сейчас красовался на груди его светлого трико — был значительно моложе Морта; он хрустнул пальцами и дёрнул плечами, разминаясь. Одновременно с этим дёрнулась и конструкция из нескольких бутылок, закреплённая у него за плечами.

— «Страйк» всегда мечтал об управлении водой, — оглушительно сообщал импресарио, размахивая своей тростью. — Возможно, у него бы что-то получилось… если бы он тренировал свой дар на чём-то, кроме лимонада «Страйк». Теперь он мастерски управляет этой и только этой жидкостью. Трепещите перед его могучими способностями!

Зрители заулюлюкали, вторя издевательствам ведущего.

Хм. А весь, по идее, способность вовсе не так слаба, как может показаться на первый взгляд. Люди часто путают слабый Дар со странным, а этот относится скорее ко второму. Примерно как мои летающие ножи и вилки. Неважно, насколько диковинно выглядит твой Дар, если при этом он работает. Вот Морт — тот да, действительно годится только для развлечения толпы.

Хотя… возможно, при желании и для него можно подобрать занятие поинтересней.

— Ну, а теперь, дамы и господа, — возопил импресарио, обводя взглядом весь небольшой зал, — когда первые два урода уже здесь — то, чего вы так долго ждали! Грандиозное и смехотворное, безумное и абсурдное — сражение уродов! Да победит смешнейший!

Зал потонул в восторженных криках зрителей; на сцену полетели бумажные стаканчики от попкорна; кажется, этого действительно ждали. Импресарио, продолжая удерживать трость, указал сразу на двоих:

— Живее, придурки! Не заставляйте ждать почтеннейшую публику!

Эти слова были встречены новым взрывом криков; кажется, «почтеннейшей публике» всё это очень льстило. Ну, а что до «уродов», то тем оставалось лишь отрабатывать своё жалование. Непроницаемые лица — похоже, эти двое старались не выдать своего раздражения; рывок вперёд…

Морт ударил первым; по его дырявому телу пробежала рябь, и он на какое-то время действительно сделался невидимым — на пару секунд, не более. Страйк попытался закрыться руками, но Морт вынырнул чуть сбоку — и ударил парню в висок.

— Первая кровь! — громогласно заорал импресарио. — А, нет, это ещё не кровь — просто дырявые руки недо-невидимого урода. Спутать несложно, не так ли?

Зал подгонял «уродов» криками; Страйк, устояв на ногах, сделал движение рукой, и крышка одной из бутылок с лимонадом выстрелила вперёд; волна липкой и пузырящейся жидкости окатила Морта. Отплёвываясь, тот «мигнул» снова — и ударил с другой стороны…

…бой был откровенно постановочным; это было понятно сразу. Более того: он был не только зрелищным, но и нарочито смешным. Целью Цирка уродов было показать свои «диковинки» не опасными, а нелепыми, и здесь два бойца на ура справлялись со своей задачей. Поскальзывания на луже газировки, удар полу-невидимой рукой так, чтобы в отверстия были видны глаза противника, бутылка, бьющая в пульсирующий мозг…

И толпа неистовствовала, чувствуя собственное превосходство.

Импресарио тоже постоянно вмешивался в бой; он отвешивал актёрам пинки и затрещины, если те, по его мнению, отходили друг от друга слишком далеко, поливал их грязью на потеху публике — и, наконец, в каком-то момент просто рубанул своей тростью по полупрозрачному черепу Морта с такой силой, что тот повалился на