на тахте рядом с упакованными в большой походный рюкзак и дорожную сумку на колёсиках вещами. Лизавета ещё раз проверяла, перечисляя вслух, всё ли, что нужно, они собрали.

– Бритву я тебе положила, – для верности она загибала пальцы на руке. – По три комплекта белья тебе и себе взяла, – кулачок был уже сжат, и она им загибала пальцы на другой руке.

Семён клацал пультом по каналам. Везде одно и то же. Внимание привлёк репортаж из городка, где оттесняемая ОМОНом толпа пыталась прорваться к супермаркету. Камера дала панораму стройного ряда ОМОНа, в полушаг надвигающегося на толпу. Ритмично ударяя по щитам дубинками и подбадривая себя громкими выкриками, одетые в специальные костюмы бойцы наступали на людей. Из толпы изредка вылетали камни, куски арматуры, но ряд щитов неумолимо приближался. Пока корреспондент, забравшийся на кирпичную ограду здания рядом с супермаркетом, рассказывал о происходящем, ОМОН технично и без особых усилий расколол толпу пополам. Кое-где уже мелькали бойцы СОБРа, лихо и по одним им только известным признакам буквально выхватывающие из толпы зачинщиков…

Звонок телефона прервал просмотр на самом интересном месте – к толпе на подмогу спешил отряд каких-то одетых во все чёрное людей, бывших, судя по манере двигаться и имевшемуся арсеналу, подготовленными бойцами. В руках у большинства поблескивали стальные цепи с шипованными шарами и мечи (и где только такое количество набрали-то, удивился Семён, беря трубку), а у нескольких человек в руках можно было рассмотреть помповые ружья.

По телефону сообщили номер подъехавшей за ними машины. Положив трубку, Семён выключил и выдернул из розетки вилку телевизора – холодильник отключили заранее, перекрыв также газ и воду. Обесточив последний работавший в доме прибор, он ловко надел рюкзак. И ещё раз окинул взглядом вдруг ставшую нежилой квартиру.

Выйдя за порог, дверь закрыл основательно, на все запоры. А на улице ещё раз глянул на окна. И мысленно, чтобы не расстраивать жену, вздохнув, твёрдым шагом направился к ожидавшей машине, в которой уже сидело три пары. С одной из них Семён был знаком. Михаил Стержнёв, заместитель главного механика очистных, со своей дочкой пятнадцатилетней Ядвигой. Жена у Стержнёва недавно погибла в автокатастрофе. За границей у родственников в Германии на скользкой трассе её автомобиль занесло на повороте и выкинуло на встречную полосу. Огромный тягач, перевозивший лес, не оставил старенькому «Жуку» и его хозяйке никаких шансов.

Подсадив Лизавету и отдав рюкзак в руки Михаила, Семён без труда забрался в кузов крытого трёхосного ЗиЛа. Ехали минут пятнадцать, петляя по переулкам.

– Ещё одного заберём, Тольку-химика, – со знанием дела сказал Михаил.

Тот уже ждал у подъезда дома.

Пока выезжали к очистным, в разговоре выяснилось, что не только их служба, но и рабочие всех водозаборов вместе с семьями в срочном порядке мобилизованы на свои рабочие места.

Из специальных быстровозводимых зданий МЧС и приданные им в помощь инженерные войска срочно строили маленькие селения для персонала, занятого на снабжении города водой, электричеством, газом, теплом, ну и, естественно, на обслуживании канализации. И не только это. Заводы по утилизации твёрдых отходов, местная теле– и радиостанции, хлебозавод – всё в спешном порядке, но пока без особой суеты бралось под охрану внутренними войсками и бригадами санитарного контроля.

Для вновь прибывших вводился пятидневный карантин с полной диагностикой и санобработкой. После чего контингент переселялся в спецзону проживания.

В поселении было всё для нормальной жизни и работы. Единственное, о чём предупреждали сразу, – в ближайшее время из спецзоны никого ни под каким предлогом не выпустят. Со всех брали подписку о неразглашении государственной тайны. Впрочем, судя по положению в стране, где возникало всё больше и больше очагов заражения, вряд ли у кого-нибудь могло желание покинуть защищённую зону спецпроживания.

Хабаровский край. Маленький провинциальный городок у границы с КНР. База противоэпидемиологических карантинных бригад (ПЭКБ)

Струи беловатой жидкости били из распылителя. Четверо в серебристых костюмах высшей биологической защиты стояли под ними, медленно поворачиваясь. Изредка один из них подходил к пульту на стене и струи меняли цвет сначала на синий, потом на зелёный, а затем снова становились белыми.

Бригада эвакуаторов после очередной доставки больных в стационар проходила санобработку. Это только первый, самый первый этап обработки – прямо в костюмах вместе с баллонами со сжатым воздухом и шлемами. Затем кварцевая сушка, после которой можно снять всё навесное оборудование, сложив его в специальные приёмники. А дотошные ребята-техники проведут контроль оборудования и сдадут на склад для очередной бригады. На все действующие группы оборудования катастрофически не хватало. Начальство каждый раз заверяло, что вот-вот поступит новое, но время шло, а обещанное всё не появлялось и не доставлялось. Затем, раздевшись догола, эвакуаторы ещё минут двадцать мылись в душе, намыливаясь специальными дезинфекционными растворами. Сушились опять под кварцевыми лампами. И уже потом в раздевалке облачались в новые комплекты нижнего белья и стандартные комбинезоны. Те, которые были сняты перед душем, отправлялись на спецхимобработку и всё то же кварцевание. Переодевшись, шли на экспресс-анализ крови и только после получения его результатов через шлюз выходили из фильтрационно-обеззараживающего блока в холл. Стараясь в санпропускнике не задерживаться – интервалы отдыха становились всё короче.

База ПЭКБ находилась в металлопластиковом ангаре. Левая сторона предназначалась для санобработки техники – спецавтомобилей для перевозки заражённых, машин скорой помощи и маломерного транспорта. Для большегрузных автомобилей и пассажирского транспорта построили отдельную станцию обработки поблизости.

Холл, отгороженный от блока очистительно-дезинфекционых устройств стеной из пластика со специальной герметизацией стыков, был просто площадкой с парой десятков табуреток, кухонным блоком, небольшим баром, парой кофе-машин, возвышением у одной из стен «а-ля сцена» и прямоугольным экраном большого LCD-телевизора.

Армированная внутренность ангара придавала ему вид пчелиных сот, поэтому иногда сотрудники станции называли холл «Ульем». Постоянное кипешение свободного от дежурства народа и непрерывно работающий телевизор и впрямь создавали ощущение улья или муравейника.

На сей раз прибывшей бригаде пришлось задержаться с выходом в «Улей» почти на час – лаборантам передали на анализ биоматериалы потенциально заражённых людей из ранее чистых районов, теперь попавших под подозрение. И поэтому до анализов врачей они добрались в последнюю очередь.

Наконец по громкой связи доложили о результатах тестов. Все облегчённо вздохнули. Так уж было заведено, если всё нормально, то результаты объявляли громко. Если же у кого-нибудь, не дай бог, результаты были плохие, то появлялась медсестра в защитном костюме и уводила «потерпевшего». Бригада помещалась на карантин в спецблок, а в дезинфекционной камере проводили внеочередную тщательную обработку. Для очистки прибывающих бригад в это время