— Прошло то время, — процедила Квентл сквозь стиснутые зубы.

Данифай вздохнула и улыбнулась.

— Я мечтаю лишь увидеть, как вы выполните ваше предназначение, настоятельница Арак-Тинилита, — сказала она, — и исполнить волю Паучьей Королевы.

Пока Фарон мысленно анализировал ее ответ на предмет скрытых значений, Квентл ответила:

— Всем нам известно, какова воля Паучьей Королевы. Так же как все мы знаем, кто будет ее Избранной. Называть имя нет необходимости. Знаки укажут на Йор'таэ. Пусть каждый понимает их, как ему угодно. Но печальная судьба ожидает того, кто ошибется в их толковании.

Прекрасное лицо Данифай осталось непроницаемым, но она выдержала взгляд Квентл.

— Воистину печальная, — отозвалась она.

Квентл бросила на Данифай последний взгляд и повернулась к дреглоту:

— Теперь ты, Джеггред. У тебя была возможность еще раз обдумать свое поведение. Не хочешь ли ты теперь сказать мне что-нибудь?

Фарон с трудом смог сдержать усмешку, Квентл Бэнр прибыла во владения Ллос другим человеком. Она не была больше той шепчущей, неуверенной в себе женщиной, которая общалась только со своей плетью; она снова стала настоятельницей Арак-Тинилита, которая вела их от самого Мензоберранзана, Первой Сестрой самого могущественного Дома во всем городе.

В этот миг, подумалось Фарону, она даже более сексуально привлекательна, нежели Данифай.

В следующий момент он понял, что слишком долго находится вдали от своих наемных шлюх.

Джеггред, должно быть, тоже почувствовал перемену, происшедшую с его теткой. Если бы Фарон способен был пожалеть кого-нибудь в этой жизни — что было, разумеется, не так, — он, наверное, пожалел бы дреглота. Вместо этого он находил явное замешательство Джеггреда забавным и вполне заслуженным. Полудемон отдал свою преданность Данифай и теперь пожинал плоды этой ошибки. Квентл этого не простит.

Джеггред начал было говорить, но Данифай, продолжая смотреть на Квентл, качнула головой, всего один раз, едва заметный жест, который заставил дреглота умолкнуть так же эффективно, как заклятие молчания.

— Спокойнее, — приказала Данифай.

Джеггред съежился и ответил Квентл:

— Нет… тетя.

Он не смотрел ей в глаза. Четыре его руки бессильно повисли, взгляд уткнулся в землю.

Фарон оценивающе приподнял бровь. Джеггред напомнил Квентл об их родственных отношениях; вероятно, он сумеет и впредь не раздражать верховную жрицу, при этом ничем не возразив тому, на что намекала Данифай. Наверное, полудемон был не совсем ослом, только наполовину.

В то время как ее плетка неусыпно следила за Данифай и Джеггредом, Квентл обратилась к Фарону, оскорбительным для Данифай образом повернувшись к ней спиной.

— А ты, Мастер Магика, — спросила она, — есть ли у тебя какие-либо мысли по этому поводу?

Фарон знал, что на самом деле она вовсе не желала услышать его мнение: в конце концов, он был всего лишь мужчина. Она хотела, чтобы он продемонстрировал свою лояльность. Он подумал было, не уклониться ли от ответа, но быстро решил не делать этого. Дом Бэнр был Первым Домом Мензоберранзана; Громф Бэнр — его начальник; Квентл Бэнр была или скоро должна была стать Избранной Ллос. Время уверток кончилось. Может быть, в награду за откровенность Квентл позволит ему убить Джеггреда.

— Госпожа, — заговорил он, и то, что он использовал это слово, уже было ответом на вопрос Квентл, — похоже, мастер Хьюн покинул нас.

Квентл одобрительно улыбнулась.

Данифай с ненавистью зыркнула на него из-за спины настоятельницы Арак-Тинилита. Джеггред облизнул губы, взгляд дреглота явно сулил магу изрядные неприятности.

— Хьюн сделал свое дело, Мастер Миззрим, — заявила Квентл, — и теперь его отсутствие не имеет значения. — Она вновь повернулась и взглянула на Джеггреда и Данифай. — Все перед своим концом послужат замыслу Ллос. Все.

— Весь мир — ее жертва, — отозвалась Данифай.

Квентл снисходительно улыбнулась, развернулась на пятках и, отойдя на несколько шагов, оглядела местность. Она коснулась священного символа Ллос и прошептала молитву. Четыре змеи следили через ее плечо за бывшей пленницей и дреглотом. Одна, К'Софра, застыла у нее над ухом.

Данифай бесстрастно смотрела в спину Квентл, потом отвернулась и презрительно усмехнулась Фарону.

— Ты глупец, как всегда, — знаками показала она.

Фарон ответил на это лишь ухмылкой, которая, он знал, выводила его противников из себя.

Джеггред тоже свирепо уставился на Фарона. Фарон встретился с ним взглядом и наигранно улыбнулся.

Маг окинул взором выжженное пространство и обратился к Квентл:

— Не слишком-то гостеприимно, не правда ли, госпожа? Я думаю, возможно, мастер Хьюн проявил беспримерную мудрость, уклонившись от этой части нашей маленькой прогулки.

Квентл не сказала ни слова.

— Надо было мне убить этого наемника и съесть его сердце, — рыкнув, проворчал Джеггред.

В этих словах Фарон увидел возможность еще раз подчеркнуть свою лояльность Квентл. Он воспользовался ею, зная, что манипулировать дреглотом несложно.

— Съесть его сердце? — переспросил он. — Как ты сделал это с Мастером Аргитом?

Полудемон оскалил клыки в усмешке.

— В точности как с Аргитом, — ответил дреглот, причмокнув губами. — Кровь его сердца была восхитительной.

В углах рта Джеггреда показались желтоватые струйки слюны и закапали на камни.

Смерть Рилда Аргита вовсе не заботила Фарона, но он мог использовать ее, и Джеггреда тоже, чтобы привлечь внимание Квентл. Кроме того, он получал удовольствие, подкалывая полудемона.

— Наверняка ты не настолько слаб умом, чтобы полагать, будто смерть Мастера Аргита задевает мои чувства? — спросил Фарон.

Джеггред зарычал, сжал кулаки и шагнул к нему. — Я тем не менее, — продолжил Фарон, — потрясен тем, что одной из твоих убогих извилин ведомо такое слово, как «восхитительно». Великолепно, Джеггред. По крайней мере хоть что-то из сказанного тобой за эту ночь приличествует члену Дома Бэнр.

Квентл издала короткий смешок, и Фарон понял, что достиг своей цели.

Джеггред дернулся вперед, выставив перед собой боевые руки. Данифай вцепилась ему в гриву и удержала дреглота, не сводя глаз с Фарона.

— Держи себя в руках, Джеггред, — велела Данифай, ее голос и лицо были спокойны, как море в штиль, — Игра Мастера Миззрима очевидна для всех, кроме полных глупцов.

Это последнее, понял Фарон, предназначалось для Квентл.

— Но прежде я добуду еще одно сердце, — посулил Джеггред Фарону, хотя вырываться из рук Данифай не стал.

Фарон прижал ладонь к груди, словно зажимая воображаемую рану.