— В Сен-Тропе, Грэхем, на Ривьере. Я же вам, конечно, говорил.

— Нет, сэр. Хотя я заметил несколько карт Франции на бюро в вашей библиотеке, сэр.

Ленокс вздохнул.

— Вторая сорвавшаяся поездка за этот год, знаете ли.

— Да, сэр.

— Париж осенью из-за чертовой подделки, а теперь Биарриц.

Одним из страстных увлечений Ленокса была Римская империя, о которой он читал не переставая. Время от времени он навещал места, где она оставила тот или иной след, большой или малый.

— Сэр?

— И пляжи, Грэхем. Теплые пляжи!

— Крайне сожалею, сэр.

— Париж, а вот теперь еще и побережье!

— Крайне сожалею, сэр, что эти поездки пришлось отложить.

— Как-то несправедливо.

— Совершенно верно, сэр. Ваш стаканчик на сон грядущий?

Они вместе пошли в библиотеку. Ленокс сел, и Грэхем подал ему подогретое вино.

— В самый раз, — сказал Ленокс, отхлебнув. И вздохнул. — Я две недели обдумывал эту поездку, заказал карту этой области у картографа.

— Если не ошибаюсь, ее доставили днем, сэр. Передать ее вам до того, как вы ушли к леди Джейн, не оказалось времени.

— Можете найти ее, Грэхем?

— Разумеется, сэр.

Дворецкий вышел и тут же возвратился с длинным рулоном в руке. Ленокс взял рулон и расчистил место на столе, смахнув на пол полдесятка книг.

— А-а! — сказал он, развертывая рулон.

Прекрасная карта Лазурного берега — прекрасная карта одного из его любимейших мест в мире. В глубине души он всегда мечтал стать путешественником, и хотя забирался достаточно далеко — Россия, Рим, Исландия, — но никогда не забывал детское видение самого себя: пропыленного, истомленного, однако торжествующего, ибо он нашел что-то совершенно новое на самом краю света.

— Взгляните, Грэхем, — сказал он, указывая на узенькую полоску побережья. — Вот куда мы должны были поехать.

— Красивейшие края, сэр.

— Красивейшие.

Они еще помедлили у стола, затем Ленокс со вздохом скатал рулон и опустил его в подставку для зонтиков, которую забрал из родительского дома для хранения любимых карт. Его отец использовал ее для японских свитков, которые не уставал собирать. Они были семьей коллекционеров, о чем свидетельствовали мраморные бюсты древних римлян в заднем углу книжных полок.

— Грэхем, — сказал Ленокс, — в один прекрасный день мы туда доберемся, знаете ли.

— Нисколько не сомневаюсь, сэр.

Ленокс улыбнулся и испустил заключительный вздох.

— Вы не слишком устали для быстрого разговора?

— Разумеется, нет, сэр.

— В таком случае нам лучше сесть.

Они направились к креслам у камина и оба опустились в них, однако, хотя Ленокс откинулся на мягкую спинку и отхлебнул вина, Грэхем, держа спину совершенно прямо, примостился на краешке сиденья.

Ленокс вкратце изложил события вечера: записка, яд, жених, воск на полу, исследования, окно, ни разу не зажигавшаяся свеча. Грэхем, казалось, усваивал все это без запинки.

— Как видите, — закончил Ленокс, — я должен за это взяться, хотя бы ради леди Джейн.

— Если мне дозволено высказать мое мнение, сэр, то я абсолютно с вами согласен.

Грэхем всегда яростно вставал на сторону леди Джейн.

— Вы знали эту девушку?

— Мисс Смит, сэр?

— Да.

— Настолько, чтобы кивнуть, повстречав ее на улице, сэр. Мистер Керк, дворецкий леди Джейн, ее не одобрял.

— Керк ее не одобрял?

— Да, сэр. А он куда снисходительнее многих и многих в нашей профессии.

Ленокс засмеялся.

— Понимаю, понимаю.

— В то же самое время девушкам и в нашем доме, и у леди Джейн она очень нравилась.

— И наши огорчились, когда она уволилась?

— Крайне, сэр. По-моему, она казалась им экзотичной.

— Грэхем, мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали.

— Разумеется, сэр.

— Мне нужно, чтобы вы узнали, кто те пятеро, которые гостят у Джорджа Барнарда.

Грэхем кивнул.

— Несомненно, вы уже пришли к выводу, что они первоочередные наши подозреваемые. Но отвратительная экономка Барнарда стоит на том, что все пятеро гостей ни на минуту из дома не отлучались и что в соответствующие часы ни молочник, ни кто-либо в том же роде туда не приходил.

— Утверждение с явными слабостями, сэр. Тайно забраться можно в любой дом.

— Да. Но тем не менее, я думаю, что эти пятеро — лучшая наша надежда. И я думаю также, что разузнать о них вам проще, чем мне. Есть вопросы, которые я задавать не могу. И вы знаете, как я полагаюсь на вас.

— Благодарю вас, сэр.

Ленокса и Грэхема связывали необычные отношения: часто формальные, иногда граничившие с товарищеской дружбой, практически не выражавшиеся в словах. Отношения эти уходили в далекое прошлое, и возникшая тогда связь между ними запечатлелась в памяти их обоих из-за неких довольно темных событий, имевших место тогда. Обращенная к Грэхему просьба помочь в расследовании была аспектом этой необычной связи — результат доверия к Грэхему. В первую очередь, как к человеку, а также к его компетенции. В конечном счете оба они полагались на глубокую взаимную верность друг другу, которую вряд ли кому-либо удалось бы подвергнуть испытанию. Леноксу Грэхем представлялся почти совершенством в его уникальной роли: честный, почтительный, но никогда не льстивый, готовый сделать вывод, не совпадающий с выводом его хозяина, — короче говоря, человек с незыблемым чувством собственного достоинства. Из всех известных ему людей Ленокс относил Грэхема к наилучшим.

— Значит, это приемлемо? — спросил Ленокс.

— Да, сэр. Дозволено ли мне предложить еще кое-что, сэр?

— Продолжайте.

— Я думаю, мне также будет легче, чем вам, узнать побольше о мисс Смит, сэр.

— Задача того же рода. Но только здесь, на Хэмпден-лейн?

— Совершенно верно, сэр.

— Отличная идея. Жалею, что я сам об этом не подумал. Джейн говорит, что она была несколько вызывающей, а вы говорите, что она была экзотичной. Что, собственно, это означает?

— Попытаюсь выяснить, сэр.

— Расспросите девушек в обоих домах — ну, да это была ваша идея, и вы сами знаете, как за нее взяться.

— Надеюсь, сэр.

— Отличная работа. Итак, возьмите завтра свободный день, чтобы заняться всем этим. Ах, да, — добавил он, — вот несколько фунтов на расходы.