– Идемте, – сказал он и положил мне правую руку на талию.

Охранник выпустил нас наружу, и мы оказались на Дьюк-стрит. Дождь только усилился с тех пор, как я вошла в магазин, и капли его отскакивали от залитых водяными потоками тротуаров. Я ступила в лужу, разбрызгивая каблуками холодную и грязную воду, которая попала мне на чулки.

– Как назло, когда нужно такси, его не отыщешь днем с огнем, – заметила я, стараясь перекричать шум Вест-Энда.

Моя хлопчатобумажная хозяйственная сумка с надписью «Бургесс-корт» уже промокла, и я боялась, что бланк заявки на получение шелковой мантии не переживет сегодняшнего ливня.

– Вот оно, – сказал он, после чего мы накрылись своими пальто с головой и со смехом и причитаниями побежали по лужам. – Где вы живете? – спросил он.

– В Ислингтоне.

– Тогда нам по пути, – сказал он, открывая дверь, и не успела я опомниться, как оказалась внутри.

Почему-то я ожидала, что он будет жить в совершенно ином месте. «Ноттинг-Хилл или Челси, например», – думала я, пытаясь вспомнить состав его имущества из формы Е. Но он приказал водителю такси ехать на восток.

– Спиталфилдз? – повторила я после того, как он назвал наши адреса шоферу.

– Удивлены?

– А я-то считала вас типичным представителем Вест-Энда.

– Подозреваю, что это отнюдь не комплимент, – сказал он, выглядывая в окно.

– Пожалуй, что так.

– Я купил жилье еще до женитьбы, до того как организовал совместное предприятие с Алексом, еще когда работал на Финсбери-сквер в «Дойче банке». Мне это было удобно. Но Донне это место никогда не нравилось. Мы переехали оттуда сразу же, как только она сумела убедить меня. Но я оставил дом за собой и вернулся туда, когда мы разъехались. Если вы собираетесь поселиться в Лондоне, то можете, по крайней мере, жить в нем. Для меня именно в этом и состоит смысл жизни в городе. Ощущать диккенсовский гравий под ногами, встречать призраков Джека Потрошителя и Фейгина[4]. Яркие огни Сити, газовые фонари на боковых улочках и переулках. Это же настоящий плавильный котел, здесь жили буквально все – гугеноты, евреи, бангладешцы… Только здесь можно купить лучшие бублики и карри во всем Лондоне.

– Теперь вы рассуждаете как агент по продаже недвижимости.

– Я просто люблю этот район. И не хочу уезжать отсюда.

– Уезжать?

– Дробление активов… Простите, я совсем забыл, что нам не полагается обсуждать дело.

Когда мы въехали в Клеркенвелл, я попыталась представить себе Донну, живущую поблизости. Разумеется, теперь я знала, как она выглядит, поискав ее снимки в «Гугле» после первой встречи с Мартином. Браузер предложил мне на выбор несколько ее фотографий. Донна на вечеринке в «Серпентайне» [5], на выставке фотографий: длинные светлые волосы, широко посаженные кошачьи глаза, полный холодного презрения изгиб губ. Она ничуть не походила на художницу и выглядела как типичная жена из Челси, и в Спиталфилдзе ей было совсем не место. Впрочем, Мартин тоже казался здесь чужим.

– Вам нравится жить рядом с охотничьими угодьями Джека Потрошителя? – спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно небрежнее.

– Теперь уже вы заставляете меня чувствовать себя эксцентриком.

– Что ж, я не тянула вас за язык.

– Я имел в виду атмосферу, церкви Хоксмура[6], историю.

– А вы, оказывается, романтик, – поддела я его.

Мы посмотрели друг на друга и обнаружили, что не можем разорвать наши взгляды. Я почувствовала, как кончики наших пальцев соприкоснулись на мягкой обивке заднего сиденья, и от сладкого экстаза, вызванного его жестом, у меня на мгновение перехватило дыхание. Я не отдернула руку, и Мартин подался вперед, к водителю, словно прочтя мои мысли.

– Сначала в Спиталфилдз. Не возражаете?

Он взглянул на меня в поисках одобрения, но мне не нужно было ничего говорить. Он взял за меня за руку, причем жест этот показался мне вполне естественным, тем самым, которого я так ждала с момента нашей первой встречи в Бургесс-корте. Мы дружно отвернулись друг от друга, глядя каждый в свое окно. Такси, казалось, увеличило скорость, и привкус приближающейся опасности стал почти осязаемым.

Спиталфилдз представляет собой Лондон в миниатюре: странное и органичное смешение старины и космической эры, где рвутся в небо остроносые реактивные корабли из стекла и стали, а рядом ютятся закопченные полуразрушенные доходные дома, оставшиеся с той поры, когда по этим улицам в тумане бродил Джек Потрошитель. Но все-таки комплексное изменение городской среды в результате переселения состоятельных горожан в кварталы, заселенные неимущими, ощущалось повсюду. Старинные компании оптовой торговли и банки превратились в претенциозные мексиканские кафе, на двухсотлетних фасадах которых искрились неоновые кактусы; чердаки и верхние этажи, которые прежде занимали ткачи-ремесленники, разделили на кроличьи клетки, где теперь обитали ювелиры, ди-джеи и гуру Интернета. Даже в холодный вечер по улицам рыскали молодые завсегдатаи ночных клубов в поисках крафтового самодельного пива и иллюзий.

Однако прогресс добрался еще не в каждый уголок. Дом Мартина располагался как раз позади сверкающего белого прямоугольника Церкви Христа Хоксмура, откуда было рукой подать до железной громады рынка Спиталфилдз. Каким-то образом этот уголок Лондона ухитрился пережить и налеты люфтваффе, и нашествие девелоперов, превратившись в этакую капсулу времени с узкими, мощенными булыжником улочками, вдоль которых протянулись железные ограждения и фальшивые газовые фонари. Стиснутый с обоих боков георгианскими домами ленточной застройки, он представлял собой особнячок, перестроенный из старого склада, на котором до сих пор красовалось имя его бывшего владельца – «У. Г. Миллер и Ко», вырезанное на ламбрекене из песчаника под крышей. При этом обновленный дом выглядел старинным, словно сошедшим со страниц экранизированных романов Диккенса; и я бы не удивилась, увидев Патрика Стюарта в роли Скруджа[7], выходящего нам навстречу, или банду оборванцев, распевающих под газовым фонарем: «Налетай, покупай!»