— Ты находишь меня привлекательной?!

Ответ, прожигающий насквозь, сверкнул в его глазах. Он скользнул взглядом по ее губам, линии шеи. Ее бросило в жар.

— Разве так важно, что я чувствую? — спросил Гарнер. — Мне кажется, главное, что чувствует он. — Он коснулся кольца на ее пальце, отдернул руку.

Минуту она мучительно соображала, о ком Гарнер говорит. Казалось, что старая жизнь исчезла, предоставив ей возможность начать все сначала.

— Я бы мог посчитать тебя привлекательной, — теперь он дразнил по-настоящему. — Если бы это не было незаконно. И если б ты не была из Кингов.

— Кингов? Почему?

— Феодальные распри.

— Шутишь?

— Нет. Вражда, уходящая корнями в века. Я думал, с ней покончено, пока на прошлой неделе не позвонил твой отец.

— На прошлой неделе? И ты не знаешь, почему он меня сюда послал?

— Нет. Я надеялся вытянуть сведения из тебя.

Надо позвонить отцу и потребовать ответа! Она поспешно захлопнула книгу расценок и отошла от Гарнера, пока не сделала чего-нибудь глупого и совсем для нее не характерного. Например, не поцеловала своего босса.

Она даже не знает его толком! Но, как биолог, Джессика прекрасно представляла природу взаимного притяжения полов. Правда, самой ей никогда не приходилось попадаться в эту ловушку. До сегодняшнего дня.

Она принялась переставлять предметы на столе. Ей даже думать так непозволительно! Она уже сказала «да» другому мужчине. Взяв со стула жакет, она начала его надевать.

— Я не вернусь, — глухо произнесла она. — Прости. Мне не следовало сюда приезжать. Я сама не знаю, зачем приехала. С этой работой я не справляюсь. Попроси кого-нибудь другого. Попроси миссис Клиппенхоппер.

Слова лились с ее губ бессвязным потоком. Он остановил его, приложив палец к ее губам.

— Ты прекрасно справляешься. Цена, назначенная тобой для миссис Клиппенхоппер, была нормальной.

— Ты отлично знаешь, что в заявке стоит большая сумма. Почему ты ей не сказал? Впрочем, все равно. Можешь меня не защищать. Не думаю, что справлюсь с этой работой, — повторила Джесси, чувствуя зарождение унизительных слез. — Я не смогу общаться с такими, как она. Что дает человеку право быть таким?

— Раньше она была лучше. Недавно ее единственный внук погиб в Ираке. И она винит в его смерти весь внешний мир за пределами Фаревелла.

— Что не объясняет, почему она грубила твоей тете…

— Она просто ненавидела мою тетю. Тетя Мэтти старела красиво. Достаточный повод для той, которая так не может. Эта истина относится ко всем людям — недоброго человека трагедия озлобляет. А могла бы сделать сильнее.

Джесси снова поразилась глубине его мыслей. Насколько ей известно, так называемое высшее образование этого парня и краем не коснулось, тем не менее он кажется мудрее очень многих. Ей жутко не нравилась та буря эмоций, которую Гарнер — а ты его едва знаешь, строго напомнила она себе, — поднимал в ней. А значит, тем важнее оторваться от него.

Словно прочитав ее мысли, он мягко сказал:

— И кстати, ты же не захочешь уезжать сейчас?

— Разве?

Он торжественно вскинул голову.

— Завтра за кофе я намерен выполнить условия нашего пари.

— Съесть свои трусы? — насмешливо спросила она.

Он кивнул.

Она рассмеялась.

— Так-то лучше.

Ей даже стало не по себе из-за того, что он старается рассмешить ее, заставить забыть обиду. А потом Джесси осознала еще один новый нюанс их отношений — теперь, вместо требования уйти, он просил ее остаться! Нельзя на это соглашаться. Раньше она считала, что биотоки действуют лишь на менее развитых индивидов. Сейчас ее уверенность дала трещину.

С другой стороны, он правда решил съесть трусы? Что он задумал? И зачем отец ее сюда послал? Неужели она уедет, ничего не увидев и не узнав? Ладно, еще день она выдержит. У нее нет года для изучения профессии, но она считала себя умнее среднестатистической… принцессы.

Джесси поставила сумочку на место, приказав себе быть холодной и собранной.

— Вообще-то за сегодня я набросала список вопросов.

Он застонал.

— Мы можем оставить их до завтра?

— Ну, если тебя кто-то ждет…

И кто ее тянул за язык? Какая ей разница, есть у него подружка или нет?

У вот у меня-то есть жених, напомнила себе Джесси. Я занята, занята, занята!

— Не-а, — протянул он. — Никто меня не ждет. — Неужели он понял скрытый смысл вопроса? — Моя последняя любовь — старая машина, что я держу в гараже у дома.

— Какая?

Поменьше бы ей интересоваться им, его личной жизнью и его машинами!

— «Форд мустанг».

Прекрати, велела она себе и тут же спросила:

— Какого цвета?

— Красного. Ты правда любишь старые машины?

Они не должны иметь ничего общего!

— Люблю, — она торопливо повернулась к столу. Похоже, она только и делает, что перебирает предметы на столе.

— Погоди-ка.

Он снял что-то с ее юбки сзади, смеясь, показал ей. Кусок прилипшей изоляции. Ей тоже стало смешно. Как здорово так смеяться над собой, над ним, над жизнью! Только вот не измена ли это по отношению к Мичу — смеяться вместе с другим мужчиной над чем-то таким глупым? Смеялись ли они хоть когда-нибудь вот так с Мичем?

— Завтра надевай джинсы, — посоветовал он и направился к двери.

— У меня нет джинсов, — буркнула она, но его уже не было.

Гарнер Блейк ругал себя на все корки. И о чем он только думает? После перепалки со старушкой Фанни Джессика абсолютно созрела для увольнения. Оставалось лишь ее слегка подпихнуть.

Слегка толстовата? Точно, мэм. И Джессика Кинг мгновенно устраняется из жизни Гарнера Блейка.

Но она не толстая. А глаза, полные непролитых слез, заставили его так ей и сказать. «Роскошные, женственные изгибы!» Мог бы заткнуться и пораньше! Загадка глаз и пышность форм подталкивали его получше узнать ее.

— Зацеловать до смерти, — пробормотал Гарнер себе под нос.

Джессика Кинг поразительна. И она остается. Честно говоря, он доволен. Не хотелось бы заканчивать игру раньше, чем она началась.

Интересно также, что замышляет старый Кинг? Гарнер чертыхнулся. Парень, ты играешь с огнем!

— Тебе не нравятся богатые женщины, — строго напомнил он самому себе.

Из-за кустов сирени выглянула Мэри Джонсон.

— Что тебе не нравится, Гарнер?

— Ничего. — Проклятье, он полгорода прошел, бормоча себе под нос, как ненормальный!