– "Второй" слушает, – тут же отозвался приемник голосом старшего сержанта Арканова.

– Присмотри площадку подходящую, будем тормозить. Пора становиться на ночлег.

– Понял. Тут как раз что-то такое есть, подходите ко мне. Жду.

– Идем.

Через несколько минут взвод вышел на неширокий уступ, с одной стороны ограниченный довольно крутым спуском, с другой – нависавшей над ним почти отвесной стеной. Отсюда было только два пути – по одному они пришли, другим, в обход горы, намеревались отправиться завтра утром в бой. Значит, можно было считать это место идеально подходящим для ночного отдыха.

– Отлично, Аркан, молодец, – оглядевшись, одобрил выбор своего замкомвзвода Сергеев. – Все, привал. Командиры отделений, ко мне!

Старший лейтенант отвел сержантов чуть в сторонку и расстелил на земле карту:

– Вот, мужики, смотрите. – Он посветил фонариком, чтобы ребятам было лучше видно. – Здесь находится застава "Красная", а вот здесь, на этой площадке, – мы.

– Ого! – обрадовался командир второго отделения Юрка Егоров. – Так мы, считай, пришли!

– Почти пришли, скажем так. Этот склон, что навис над нами, придется огибать завтра утром.

Одиннадцать часов – время удара по "духам" сразу с трех сторон: с нашей, с заставы и со стороны второго взвода. До этого момента мы должны выйти на боевой рубеж, произвести разведку и рекогносцировку. Всем этим будет заниматься отделение Арканова…

– Есть! – отреагировал Толик.

– Поэтому сейчас клади, Аркан, всех своих орлов спать. Отделение Егорова обеспечивает часового на северном выходе с уступа, – Сергеев показал на карте, – отделение Даниленко – на южном.

– Ясно, товарищ старший лейтенант, – вразнобой отозвались сержанты.

– Сейчас девять, подъем – в шесть. Часовых меняйте каждый час, чтобы не позасыпали. Огня не разводить, поужинать консервами из сухпайков и спать. Курить только под плащ-палатками. Соблюдайте режим полной тишины и секретности.

Помните, что "духи", вполне возможно, уже совсем близко, поэтому, сами понимаете…

– Так точно, командир, – ответил за всех Аркан. – Не беспокойтесь, все будет четко.

– Ну, тогда можете отдыхать…

Сергеев подозвал радиста, приказал ему связаться со штабом и коротко доложил:

– "Гнездо", я "Кукушка". Вышел в квадрат 5-Д.

Время "Ч" прежнее. Как поняли? Прием!

– "Кукушка", я "Гнездо". Молодцы!

* * *

Аркан лежал, глядя широко открытыми глазами в ночное небо. Огромные яркие звезды в бескрайней черной глубине горели таинственно и отчужденно – совсем не так, как дома. Здесь, в горах, эти звезды, казалось, нависают над самой головой, а дома они мерцают далеким волшебным светом – загадочным, манящим, родным.

Звезды чужого неба всегда волновали и тревожили Анатолия, пробуждая глухую тоску по дому.

Аркан давно уже научился преодолевать в себе это чувство, заглушать желание пройтись по улицам родного города; он научился отстраненно и равнодушно смотреть на свое прошлое, научился не стремиться в будущее и не мечтать о нем.

Но именно теперь, когда до дембеля оставалось всего ничего, а утром предстояло в последний раз пойти в бой, под пули и гранаты "духов", это чувство снова обострилось. Натруженные за день ноги гудели, плечи ломило так, будто на них до сих пор висел пятидесятикилограммовый рюкзак, а сон все не шел.

Он не любил спать во время боевых походов в спальном мешке, считая его не самой удачной разработкой конструкторов армейской экипировки.

Вот и сейчас, в отличие от многих своих ребят, он использовал мешок лишь в качестве матраса, подложив под голову десантный рюкзак и укрывшись от ночной прохлады плащ-палаткой. Верный друг – автомат лежал рядом, и Аркан машинально держал левую руку на его цевье.

Было уже, пожалуй, часа два ночи. Толику не хотелось поднимать руку, чтобы свериться со светящимся циферблатом своих командирских часов.

Да и какая, в общем-то, разница, сколько времени осталось до рассвета и до атаки?! Этот последний бой был неизбежен. Из многих боев только он был последним, и, наверное, именно поэтому Аркан никак не мог сомкнуть глаз.

Он слышал, как тихо сменялись часовые, стараясь не разбудить товарищей. Ему даже пришло в голову, что он мог бы отсчитывать время по смене часовых. Толику было интересно следить за тем, как происходили эти смены – из пары часовых кто-то возвращался с поста на пять минут раньше, а кто-то, кому совесть не позволяла уменьшать время отдыха своих товарищей, немного позже.

Время неумолимо шло, беззвучно истекали в ночном безмолвии часы, оставшиеся до рассвета…

И вдруг ночь взорвалась.

Это было настолько неожиданно, что даже Аркан с его непревзойденной реакцией не сразу сообразил, что происходит.

Взрывы гранат на уступе, где отдыхали ребята его взвода, раскололи ночь грохотом и яркими вспышками. Над небольшой площадкой взвилось несколько осветительных ракет, и тут же автоматные очереди из темноты со всех сторон обрушились на место привала.

Успев захватить вещмешок, Аркан перекатился под нависший над уступом склон горы, на ходу передернув затвор и готовясь отразить нападение противника. Он видел, как падают сраженные пулями "духов" его ребята, видел, как корчатся и катаются по земле, зажимая вываливающиеся внутренности, те, кто принял на себя смертельный град осколков гранат, разорвавшихся среди спящего взвода.

Но Аркан не видел врага. "Духи" били из темноты в упор, не позволяя солдатам собраться, сориентироваться, достойно ответить. Аркан дал очередь в темноту наугад, туда, где, как ему показалось, он засек вспышки выстрелов. Но вряд ли он мог попасть, стреляя вот так, почти наудачу.

Тем временем бой разгорался. Впрочем, это был не бой. Это была настоящая бойня. Уже через пару минут обстрела от взвода осталось всего несколько человек.

Аркан видел, как упал, не успев добежать до камня, сраженный автоматной очередью старший лейтенант Сергеев. Рядом с ним повалился, "поймав" свою пулю, радист взвода Васька Петров. Граната взорвалась под ногами Юры Егорова. Практически в упор был расстрелян Варик, на ночь снявший свой бронежилет, чтобы дать отдохнуть натруженному телу.

Теперь весь уступ был усеян телами погибших ребят, и Аркан совершенно растерялся – он не знал, против кого теперь воевать и от кого ждать помощи.

Вдруг кто-то плюхнулся на землю рядом с ним, тяжело, с хрипом, дыша.