Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осколок наполняет шесть маленьких бокалов. Каждый берёт по одному, и с немалой долей ужаса, я делаю то же самое. Мужчины поднимают напитки. Я знаю, что это! Это тост. Аднан, один из делегатов, невнятно произнёс один из них на моём запоздалом дне рождения.
В этот раз никаких речей.
— Сиськи и задница! — кричит Лёд.
Пока я в замешательстве наблюдаю, они поворачиваются друг к другу и дважды чокаются бокалами. Я поворачиваюсь к Вьюге, который смеётся надо мной.
— Ты чокаешься бокалом сверху, а затем снизу. Сиськи и задница. Понимаешь? — объясняет он, пока остальные гримасничают от вкуса напитка.
Какие мерзкие слова. Однако я зашла слишком далеко. Я чокаюсь с Вьюгой, послушно пробормотав «сиськи и задница» к всеобщему веселью, и проглатываю жидкость.
Глаза слезятся, горло обжигает жидкость. Этот алкоголь в десять раз хуже того, что я пила в замке. Я несколько раз кашляю и ударяю себя в грудь, поднимая пустой бокал. Комната ликует. Может быть, теперь я могу идти. Я пытаюсь встать. Лавины рукой толкает меня обратно.
Я в ужасе смотрю, как Шквал снова наполняет бокалы.
Осколок наклоняется ко мне. Я понимаю, что его глаза сверкают — даже несмотря на припухлость. Он не маскирует свой взгляд в кои-то веки, и в его глазах горит интеллект. На самом деле, для человека, которого я поначалу не воспринимала всерьёз, он оказался самым опасным здесь.
— Хотела бы вернуться в яму? — спрашивает он.
ГЛАВА 4
Я открываю глаза, и комната кружится вокруг меня. Плохо. Я чувствую себя плохо. Что было прошлой ночью? Я провожу рукой по лицу и сажусь, сжимая голову, чтобы она не взорвалась.
Так много выпивки. Слишком много. Был второй бокал, а потом ещё несколько. Алкоголь стал терпимым на вкус. Мой желудок сжимается, стоит мне вспомнить его запах. Как я добралась до своей комнаты? Почему воспоминания отсутствуют? Это не может быть нормой. Я издаю стон и опускаюсь обратно на кровать. Вени, что если я сболтнула что-то? Или выдала, что я Солати? После ещё нескольких круговоротов комнаты я решаю, что меня бы уже бросили дозорным, если бы остальные знали мой секрет. Как прошлая ночь настолько вышла из-под контроля? Не то, чтобы у меня был большой выбор, и должна признать, что получить признание в качестве бойца — приятно. Тем не менее, я могла бы отказаться.
Мои друзья из ассамблеи называют это похмельем. Что бы это ни было, оно того не стоит.
Я никогда больше не буду пить.
Я вхожу в столовую и застаю Кристал и Алзону за столом. Они обе прижались друг к другу головами. Они поднимают глаза и хихикают над моим внешним видом. Я протягиваю руку и понимаю, что моя прическа — это катастрофа.
— Первая ложишься и первая просыпаешься, — поёт Алзона.
— Итак, — говорю я, вдыхая нарастающую тошноту, — что случилось прошлой ночью?
Я тянусь и заплетаю волосы через одно плечо.
— Что случилось? — смеётся Кристал. — Я надеюсь, что больше никогда в жизни не услышу, как ты поёшь. На твоём месте я бы выпила немного воды.
Я издаю стон и кладу голову на стол. Так проще, чем держать её. Возможно, я даже усну здесь. Я слышу приближающиеся шаги. Проснулись остальные.
— Надеюсь, ты не уснула, — говорит Алзона. — Тебя всё ещё ожидает тренировка.
— Что? — я слышу, как задаёт вопрос Шквал. — Почему?
— Потому что вы халтурите, и это надо исправлять. У вас один выходной в неделю. И всё. И у вас он был два дня назад. Напивайтесь перед выходным, если не можете справиться с похмельем, — огрызается она.
— У меня была только половина дня.
Я поднимаю голову и бросаю на неё обвиняющий взгляд.
Алзона смотрит на меня и пожимает плечами.
— Надо было лучше торговаться.
— Ты говорила мне, что так у всех бойцов.
Она игнорирует меня и поворачивается к мужчинам, которые набивают рты мясом и хлебом. Я подёргиваю плечами, как они могли есть?
Алзона прогоняет их в зал.
— Вперёд. Вы и так уже припозднились.
Она возвращает взгляд ко мне и улыбается. Одной из тех улыбок, которые мне не нравятся.
— Ты тоже.
— На этой неделе у меня не было половины выходного, потому что я сопровождала тебя к Трюкачу.
Это серьёзное преувеличение того, что произошло, но я чувствую себя так плохо, что мне всё равно.
— Вчера я хорошо дралась, и я бы хотела получить половину завтрашнего дня.
Она щурит глаза, а затем удивляет меня тем, что кивает — после подталкивания Кристал. Эта маленькая победа даёт мне колоссальную силу, необходимую для того, чтобы встать и войти в спортзал.
Я начинаю худший день в моей жизни. Я делаю то, что постоянно не одобряю — я работаю недостаточно усердно, чтобы вспотеть. Единственная хорошая сторона происходящего — мужчины тоже с похмелья и не могут собраться с силами, чтобы поддразнить меня по поводу вчерашнего вечера. Зато у них достаточно энергии, чтобы подражать моему пению. Каждый раз, когда они это делают, я повторяю свою клятву никогда больше не пить. Единственное, что меня успокаивает, это напоминание о том, что завтра я займусь поисками стрелы.
Я просыпаюсь следующим утром, с облегчением обнаружив, что похмелье прошло.
— Куда ты сегодня собираешься? — спрашивает за завтраком Осколок.
Я пожимаю плечами.
— Осмотрю окрестности.
Мои слова честны, а не пустая отговорка. Я понятия не имею, куда пойду.
— Я тоже взял сегодня половину выходного. Тебе нужна компания на прогулке, чтобы не заблудиться? Мы можем встретиться и позже.
Он, должно быть, родом из Среднего или Внутреннего Кольца, он слишком хорошо говорит.
Я не могу скрыть облегчения на моём лице.
— Это было бы здорово. Спасибо.
Осколок провожает меня в город и указывает на… здание?
— Я буду в «Слизи». Найди меня, если у тебя возникнут проблемы.
Часть крыши обвалилась, и кто-то нацарапал на полусгнившем дереве над дверью слова «Слизь Ронаха». Я морщу нос. Зачем Осколку идти туда? Конечно, любое место, в описании которого есть слово «слизь», следует обходить стороной. Он смеётся над моим выражением лица и начинает проталкиваться сквозь толпу.
Второй раз я оказываюсь одна во Внутренних Кольцах.
Я не могу не вспомнить, что произошло в первый раз. Сейчас хотя бы день и у меня есть
