Я с интересом слушал консула. Я уже начал догадываться, что Лин Эст — член какой-то тайной организации. Но что это за организация, кто в нее входит, каковы ее цели, я представить не мог.

После того случая, когда Император милостиво подарил мне жизнь, я постоянно чувствовал необходимость сделать что-то во славу Императора. По-видимому, теперь такая возможность мне представилась.

— Сейчас ты Старший Носитель меча, но имя твое односложно и бездонная пропасть отделяет тебя от Стоящих У Руля, — продолжал ворковать консул. — Но твой ум и твои заслуги велики, и ты достоин узнать дорогу к мостику, который переброшен через эту пропасть…

— Приказывай, о Стоящий У Руля, — твердо ответил я. — Моя жизнь и смерть в твоих руках, и я готов на все. Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Я не ожидал другого ответа, ибо наши судьбы уже связаны воедино. Поверь, ты никогда не пожалеешь об этом, потому что высшее блаженство станет твоим уделом.

Я стоял в толпе глазеющих на казнь, когда кто-то положил руку на мой локоть. Это была она — юная девушка из кабачка, которая назвалась другом моего сына.

— Пойдем отсюда, — сказала она. — Настало время поговорить.

Мы выбрались из толпы и углубились в пустынную аллею парка, где нас не могли услышать посторонние уши. Едва мы остались одни, как я набросился на девушку с упреками.

— Почему ты молчала так долго? Мое сердце разрывалось от безвестности. Каждый день казался мне годом…

Девушка была удивительно хороша. Ее глаза были как миндаль, щеки напоминали цветок персика, а маленькие груди приподнимавшие одежду, можно было сравнить лишь с нераспустившимися розами,

— Меня зовут А, — произнесла она певучим, как серебряный колокольчик, голосом. — Прошлый раз я сказала тебе неправду. Я не только друг твоего сына — я его невеста…

— Дорогая А, — воскликнул я растроганно. — У меня никогда не было дочери, но теперь она появилась! Я хотел обнять девушку, но она уклонилась.

— Отец — ты разрешишь называть тебя так? — отец, не забывай, что я простая служанка, а ты знатный человек, которому не подобает общаться с теми, чье имя так коротко… Беседуя с тобой, я рискую, что мне отрубят голову. Поэтому умерь свою радость.

— Хорошо. Но что заставляет тебя рисковать?

— Мне необходимо поговорить с тобой. Это желание твоего сына.

— Мой сын! Где он? Что с ним? Я все надеюсь, что однажды увижу его.

— Я пришла, чтобы помочь тебе встретиться с ним. Ты должен выслушать меня.

— И эту радость ты скрывала столько дней…

— Я не могла, — тихо ответила она. — Изменились обстоятельства. Из простого Носителя меча ты превратился в придворную персону. Я должна была получить разрешение на встречу. Ведь твой сын государственный преступник, и кто знает, как отнесется к его друзьям важный сановник!

— Мой сын — хороший человек! — горячо воскликнул я — Не знаю, что за преступление он совершил, но верю, что ничего дурного он сделать не мог.

— Твой сын — самый лучший в мире человек, — смущенно сказала она. — Я люблю его больше жизни. Поэтому я и пришла к тебе.

— Я хочу его видеть! — сказал я. — Ведь столько лет уже прошло…

— Да, он был уверен, что ты его не узнаешь, — непонятно сказала она. — Конечно, он очень изменился.

— Я не понял тебя, девушка. Так когда я увижу его?

— Ты видел его не так давно, — тихо сказала она. Страшное подозрение возникло в моей душе. Я буквально оцепенел от ужаса. Нет, не может быть!

— Он пришел к тебе под именем Ло… — закончила она. Мне показалось, что земля разверзлась у меня под ногами и обрушился небосвод.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я снова обрел способность спокойно разговаривать.

— Зачем, зачем он это сделал? — стенал я, заламывая в отчаянии руки. — И почему именно я должен был выдать его?

— Я все расскажу тебе, отец. Постарайся только успокоиться и приготовься внимательно слушать. У нас будет долгий и трудный разговор.

Я взглянул на цветущее лицо А и поразился ее железной выдержке.

— Что дает тебе силу, о девушка? — воскликнул я удивленно. — Твой жених погиб страшной смертью, преданный собственным отцом, тебе самой ежеминутно грозит гибель, а ты спокойно идешь рядом со мной, и губы твои улыбаются, и походка твоя стройна. Почему ты не разорвешь свои одежды и не обреешь голову в знак вечной скорби, или не кинешься с Башни Любви, как это делают женщины, потерявшие любимых?

Она смотрела мне в глаза, и ее взгляд был ясен, а речь тверда.

— Слушай меня, отец. Я пришла не затем, чтобы терзать твое сердце горестным известием. Если ты любишь своего сына, если ты веришь ему, если хочешь увидеть его, нянчить его детей, твоих внуков — помоги ему!

— Что ты говоришь, несчастная! — закричал я. — Ведь я своими глазами видел, как ему отрубили голову!

— Да, это правда. И тем не менее ему надо помочь. Он еще может вернуться к нам.

Я с болью посмотрел на нее. Такая славная девушка… Она была бы отличной женой моему сыну. Как жаль, что его гибель настолько помутила ее рассудок!

— Успокойся, А, — ласково сказал я. — Пойдем отсюда. Скажи, чем я могу облегчить твое горе? Быть может, тебе нужны деньги?

Она не обиделась на меня, только спокойно отодвинула кошелек, который я протянул ей.

— Ты уже проследил, куда уходит Император в полдень из Голубого зала? — спросила она.

Я ошеломленно посмотрел не нее.

Все последние дни у меня не проходило ощущение, что чья-то невидимая рука все туже и туже закручивает пружину событий. Казалось, еще один оборот — и металл не выдержит, со звоном разлетятся в стороны шестеренки, сорванные с привычных мест ударом взбунтовавшейся стали…

После разговора с А я не находил себе места. По вечерам, когда были проверены караулы и закончены все дела, я долго не мог заснуть. Нервы мои были возбуждены до предела. Я метался по кровати, комкая одеяло. Не раз моя рука протягивалась к бутылке с вином, и я с большим трудом преодолевал искушение.

Однажды мне приснился страшный сон. Мне снилось, что я Император и выступаю перед своими квиритами в Большом Императорском Совете. Часы пробили полдень, и ко мне подбежал Гун. «О Повелитель! — воскликнул он, приплясывая на одной ноге. — Все приглашенные тобой мертвецы прибыли». Я посмотрел на публику и увидел, что зал заполнен одними покойниками. Мертвецы сидели в ложах, прогуливались по вестибюлю, толпились у автоматов с напитками. Почему-то у каждого была только одна нога. «Почему все они одноногие?» — спросил я. «По велению Тайной Канцелярии каждому входящему сюда отрубают правую ногу», — ответил Гун, приплясывал. Я со страхом взглянул на свои ноги. Мой взгляд заметили окружающие. «Держи его!» — закричали отовсюду. Напрасно я отбивался — меня схватили, повалили, Гун взмахнул мечом… Я в ужасе проснулся. Около моей кровати стояли трое.