Более того, имелась третья причина. Атон, с которым стали отождествлять Ра и Ра-Хорахти, был просто солнечным богом, лишенным всякого местного колорита, и мог стать объектом более универсального культа. Возможно, сторонники нового учения рассчитывали создать единую египетско-сирийскую империю, чьи земли простирались бы от порогов Нила до далекого Евфрата, считая, что общая религия придаст ей несокрушимую мощь.

Мимоходом можно высказать одно предположение, хотя при сегодняшнем уровне наших знаний оно обречено остаться не более чем любопытной гипотезой. Поклонение Атону, как мы увидим далее, вылилось в абсолютный монотеизм, и начало этому культу было положено в Гелиополе. Теперь можно вспомнить, что Гелиополь и есть тот древний город, где Моисей учился «всей премудрости египтян», возможно, поэтому существует некоторая связь между иудаизмом и культом Атона.

Многие считают Аменхотепа III ленивым, мечтательным азиатом, тщеславным упрямцем, не желавшим выполнять суровые заветы предков, но не обладавшим достаточной энергией, чтобы сформировать новую религию.

При этом есть все основания полагать, что царица Тиу могла постепенно внедрить новые религиозные идеи в сознание своего мужа и заставить его и весь его двор обратить взоры от мрачного культа Амона к сияющей религии солнца.

Те, кому приходилось путешествовать по Египту, легко согласятся с тем, что благополучие этой земли полностью зависит от солнца. Голубое небо, сверкающие скалы, золотая пустыня, зеленеющие поля – все излучает радость при хорошей солнечной погоде. На восходе солнца ощущается невероятный прилив энергии, и глубокой меланхолией дышит порой алый закат. Возможно, и Тиу испытывала те же чувства в своем дворце в Фивах.

Шли годы, власть и влияние царицы Тиу росли, и вот теперь она родила фараону сына и получила вдобавок к своему особому статусу главной жены царя статус царской матери. Ни одна царица прежде не изображалась так часто на монументах фараона и не носила такого количества громких титулов.

В Серденге, что в далеком Судане, по указанию фараона возвели храм, посвященный Тиу, а в Синае недавно обнаружили ее великолепный портрет. Все приезжавшие в Фивы видели ее фигуру у ног двух огромных колоссов, установленных на краю Западной пустыни, огромные статуи Тиу и ее мужа сегодня находятся в музее Каира, их может увидеть любой посетитель. Однако о Гилухипе и других женах фараона ничего не известно, царица Тиу отодвигала их на второй план едва ли не раньше, чем заканчивались свадебные церемонии.

По истечении тридцати лет с начала правления Аменхотепа III он перестал уделять внимание государственным делам, и власть почти полностью перешла в умелые руки Тиу. К тому времени новые веяния, которые, как мы установили, во многом можно приписать ее влиянию, проникли в разные сферы жизни: Ра-Хорахти и Атон были подняты на щит, получил распространение образ мысли, который вряд ли можно счесть вполне египетским, претерпело изменения и искусство, достигшее небывалых высот, невиданных ни в более древние, ни в более поздние времена.

Изысканные барельефы конца правления Аменхотепа III, которые можно увидеть в Фивах в гробницах Хемнет и Рамоса, завораживают не меньше, чем работы ранних флорентийских мастеров. Нельзя не отметить неуловимое изящество и своеобразную утонченность фигур, которые, несмотря на иной материал и другие каноны, обладают такой же притягательностью, как творения Филиппо Липпи или Боттичелли.

Из множества памятников египетского искусства, рисунков и скульптур явно не до конца оценены камеи. Автор книги, однако, полагает, что однажды они займут надлежащее место в сердцах всех поклонников искусства как величайшие творения придворных мастеров царицы Тиу.

Юный принц провел свои детские годы при дворе, блеском и пышностью затмевавшем все предыдущие, и царица Тиу была главным украшением любой церемонии. Аменхотеп III вполне заслуженно получил прозвище Великолепный, ибо ни в один период, кроме правления Тутмоса III, царская сокровищница не вмещала столько богатств и знать не жила в такой роскоши.

В шуме празднеств, под звуки песен и гомон веселья юный принц с печальными глазами, ведомый царицей Тиу, впервые вступает на страницы истории. Но когда он появляется перед нами, за звоном золотых чаш и музыкой тамбуринов становится вдруг слышна незатейливая песенка и мирные трели жаворонка.

Похоже, что в последние годы правления Аменхотеп III, которому было уже далеко за пятьдесят, начал страдать от постоянных недомоганий.[6]

Дважды царь Митанни отправлял в Египет чудодейственную статую богини Иштар, видимо надеясь, что она поможет Аменхотепу исцелиться. Весьма вероятно, что фараон вообще не отличался крепким здоровьем. Он родился, когда его отец – также человек весьма болезненный – был почти ребенком; в силу этого Аменхотеп имел очень мало шансов дожить до зрелого возраста, и ту же наследственную болезненность он передал своим детям.

Ничего не известно о его дочерях[7], изображенных в росписях гробницы Юаа и Туа, и весьма вероятно, что они умерли совсем молодыми. Внешность юного принца Аменхотепа свидетельствовала о некоем нездоровье, а неправильная форма черепа указывает на склонность к эпилептическим припадкам. Дочь царицы Тиу, принцесса Бакетатон, названная в честь нового бога, похоже, также прожила не долго, поскольку ничего не слышно о ней после того, как принцессе исполнилось двенадцать или тринадцать лет.

Когда Аменхотепу III исполнилось сорок восемь или сорок девять лет, он, чувствуя приближение конца, должно быть, сильно тревожился по поводу того, кто станет его преемником. У него был только один сын, которому еще не исполнилось двенадцати. Здоровье его внушало серьезные опасения, что он не проживет долго и на нем династия фараонов закончится.

Очевидно, принца следовало как можно скорее женить, чтобы он мог стать отцом, как только это будет физически возможно. Вспомним, что сам Аменхотеп III женился на Тиу, когда ему исполнилось двенадцать лет, а его отец, Тутмос IV, вступил в брак в еще более раннем возрасте.

Следовало безотлагательно женить принца Аменхотепа, и фараон начал искать ему подходящую жену. Он знал, что у митаннийского царя Душратты есть юная дочь, по слухам, симпатичная девочка; кроме того, по целому ряду политических соображений подобный союз представлялся весьма перспективным.

Как говорилось выше, Митанни занимала пограничное положение между сирийскими владениями фараона, землями хеттов и Месопотамией. Поэтому уже несколько поколений фараонов брали себе невест из Митанни. Так поступил Тутмос IV, уроженкой Митанни была жена Аменхотепа III Гилухипа и, не исключено, сама царица Тиу. Все это были политические браки ради благополучия Сирийской империи. Решив устроить свадьбу своего больного сына, фараон отправил посла к Душратте, чтобы заключить брак между двумя детьми.