– Девочки, потом, – прекратила разговор Ника.

– Зря ты так. Мы волнуемся за тебя. И за Егора тоже, – сказала Аня.

Все фразы она произносила ровным голосом, четко произнося окончания и правильно расставляя интонацией знаки препинания.

– Я знаю, – смягчилась Ника. – Я сама волнуюсь.

– С другой стороны, только вчера все произошло. Что себя нервировать, – успокоила практичная Шевцова и протянула всем по конфетке.

Беспокойство вместе с тоской – это был явный перебор, но Ника ощущала именно это. Ее совершенно не занимали догадки и домыслы одноклассников, раздражала самоуверенность, с которой отстаивались версии. Она демонстративно открыла учебник, наклонила голову и вдруг вспомнила, как познакомилась с Егором.

Всех своих поклонников Ника делила на «провожающих» и «непровожающих». Мальчики начали обращать на нее внимание еще в первом классе – стандартный комплимент «стукнуть линейкой по голове». Ника давала сдачи, и это расценивалось как ответное признание в любви. Если Ника только бросала «дурак», значит, у мальчика шансов не было. Лет в четырнадцать, когда она вдруг вымахала в высоту и округлилась в нужных местах, мальчики стали ее приглашать на танцы. Дискотеки, появившиеся в городе клубы, школьные вечера – везде Ника была желанной гостьей. И везде мальчики за нее боролись. Она же вела себя независимо – никаких звонков, взглядов, записочек. Ника не пользовалась тем арсеналом средств влияния, которыми пользовались ее подруги. Сколько бы ее ни приглашали, какие слова ни говорили, она отмалчивалась и не обнаруживала своих чувств. Когда Наташа Шевцова спрашивала, кто ей нравится, она презрительно корчила рожицу:

– Никто. Как они вообще могут нравиться? Глупые, крикливые.

Шевцова начинала расписывать достоинства поклонников, но Нику это не убеждало. После каждого вечера Нику шли провожать сразу несколько человек. Казалось, каждый не хотел оставить девушку наедине с соперником. Так она и возвращалась домой словно облепленная пчелами. У калитки она бросала относящееся ко всем сразу «Пока!» и исчезала в саду.

– Слушай, что ты таскаешь их за собой, – смеялась и сердилась Калерия Петровна.

– Они сами таскаются, – отвечала дочь.

Но однажды Ника, протанцевав целый вечер с разными кавалерами, вернулась с вечеринки одна. До калитки ее никто не проводил, по дороге никто не развлекал рассказами, никто не пытался взять ее за руку. Она удивилась, потом огорчилась, а потом позабыла об этом. Но так повторилось еще пару раз. Потом ее проводил парень из соседней школы, потом она опять шла одна. И все гадала, почему желающих потанцевать с ней становится больше, а вот проводить до дома – меньше. И только когда она сломала каблучок своих босоножек на развороченном асфальте, ей открылась нехитрая причина. Дом Одинцовых стоял в центре города, на одной из самых широких улиц. Но однажды городские власти решили благоустроить улицу, а заодно и поменять кабель и улучшить ливневые стоки. Приняв это решение, власти раскопали улицу так, что пробраться к месту, где стоял дом Ники, стоило огромных трудов. Теперь приходилось обходить три квартала, переходить железнодорожные пути и, пройдя по территории старого песчаного карьера, заходить на центральную улицу с другой стороны. Как поняла Ника, на этот подвиг ее поклонники способны не были. Куда интересней остаться в центре, потусоваться с друзьями, похихикивать с девочками, которые жили неподалеку, и спокойно, не измазавшись в глине и песке, отправиться домой. Ника поняла, что на пути к успеху встали коммунально-дорожные службы города. Ника расстроилась, но виду не подала. Она теперь уходила раньше со всех вечеринок. Так, чтобы никто не заметил, что уходит она в одиночестве.

Егор Бестужев учился в Москве. Он не был двоечником, не катался по Москве на ярко-красном «Мицубиси», подаренном папой-директором, не водил дружбу с московскими бандитами, не волочился за участницами конкурсов красоты и не сорил деньгами в многочисленных московских клубах. Егор Бестужев считался примерным студентом, который на каждые выходные приезжал домой, чем несказанно радовал родителей, живущих в непрочном и несчастливом браке. Егор, спокойный и душевный, понимал, что его присутствие необходимо родителям, что между ними нет нормальных отношений.

Егор был красив – отец всегда галантно утверждал, что в мать. Но на самом деле все самое лучшее было взято у Петра Николаевича. Серые глаза, светлые волосы, румянец и улыбка, в ответ на которую губы собеседника сами по себе улыбались. К этому прибавлялись рост и хорошая спортивная фигура. В городе он считался женихом номер один, но никто всерьез не думал, что невеста будет местная – все пророчили московских красавиц.

Ника увидела Егора на дискотеке. Она впервые внимательно его разглядела и вздохнула – молодой человек был взрослым студентом, и ей, школьнице, мечтать о нем казалось бессмысленным.

– Привет, ты не устала танцевать? – Егор оказался рядом с ней во время массовой пляски под Виктора Цоя.

– Нет, я не понимаю, как можно устать танцевать! – задорно ответила Ника. Вопрос она восприняла как сиюминутное вежливое внимание.

– Понятно, – Егор не отходил. Он топтался рядом, но ничего больше не говорил.

– А что? – вскинула Ника на парня удивленные глаза.

– Я думал, ты хочешь выйти. Подышать. Проветриться. Там весна, – улыбнулся Егор.

– Сейчас? – удивилась Ника. – Сейчас опять музыка будет.

– Она еще долго будет, – как-то настойчиво сказал Егор.

Ника внимательно посмотрела на него. Нет, ошибки не было, Егор специально подошел к ней. И выйти на улицу – это не просто от нечего делать. Это знак внимания «со значением». Ника улыбнулась.

– Пойдем, – согласилась она и, провожаемая десятками завистливых девичьих глаз, последовала за Бестужевым.

На улице, под запах сирени, под легкий ветерок они болтали обо всем на свете. Ника даже не поняла, как это у нее «развязался язык». У нее, которая обычно предпочитала помалкивать. Егор сам рассказал об учебе – остроумно, насмешливо, иронично, но объектом насмешек был сам Егор, и Нике это сразу понравилось.

– Знаешь, в Москве учиться здорово. Хоть она и большая – все близко. И погулять сходить куда-нибудь можно, и в театр.

– Ты часто ходишь в театр? – недоверчиво спросила Ника. Она боялась сомлеть от близости такого идеального молодого человека.

– В том-то и дело – ни разу. Я все время планирую, но как-то не получается…

– И что же мешает?

– Понимаешь, в будни сложно – учеба, конспекты. а в выходные сюда хочется приехать.

– Ясно. Но все-таки лучше сходить как-нибудь, а то окажется, что зря ты так туда стремился, – рассмеялась Ника.

– Схожу. Если я решил – обязательно сделаю, – сказал он серьезно.

– Хочется в Москву съездить. Посмотреть. Только мама не отпустит.

– Знаешь, это идея. Давай как-нибудь поедем?

– Я же говорю, не отпустит она меня.