После нескольких первых стычек Даллет схватил Кенна за плечо и поставил в шеренгу в самом основании V-образного строя. От Кенна, однако, проку не было. Как только команда Каладина вступала в бой с вражескими отрядами, все, чему его научили, вылетало из головы. Он мог только стоять на месте, опустив копье и пытаясь выглядеть грозным.

Чуть ли не целый час взвод Каладина удерживал свою высоту, действуя отважно и слаженно. Каладин часто менял позицию и метался туда-сюда, отбивая странный ритм копьем по щиту.

Сигналы! — сообразил Кенн, когда взвод перестроился с V-образного клина в кольцо. На фоне криков тысяч сражающихся воинов, стонов умирающих было решительно невозможно услышать голос отдельного человека. А резкий лязг копья по металлической накладке щита Каладина слышался очень четко. Каждый раз, когда звучал сигнал, Даллет хватал Кенна за плечо и ставил в нужное место.

Воины Каладина не преследовали отступавших. Взвод держал оборону. Маленькие группы врага обходили их стороной, а более крупные, обменявшись несколькими ударами, убирались прочь, выискивая более легкую добычу. Хотя несколько солдат и получили ранения, никто не погиб.

В конце концов наступил перелом. Каладин все время крутился, наблюдая за приливами-отливами битвы своими проницательными карими глазами. Внезапно он поднял копье и заколотил по щиту в быстром ритме, которого до сих пор не использовал. Даллет схватил Кенна за руку и потащил прочь от холма. Почему они оставляют позицию?

И в тот же самый миг большая часть солдат армии Амарама бросилась врассыпную. Кенн не понимал, насколько плохо шли дела на этом участке, пока не оказался поблизости. Отступая, взвод Каладина повсюду натыкался на раненых и умирающих. Солдат буквально выпотрошили, их внутренности вывалились наружу. К горлу Кенна подступила тошнота.

Но ужасаться было некогда, отступление вскоре превратилось в беспорядочное бегство. Даллет выругался, а Каладин снова заколотил по щиту. Отряд повернул, направляясь на восток. Там, как увидел Кенн, еще держалась большая группа солдат Амарама.

Однако противник увидел бреши в их рядах и осмелел. Вражеские стаи бросились вперед, словно одичавшие громгончие, охотящиеся на свиней. На полпути через покрытое трупами поле команду Каладина перехватили превосходящие силы неприятеля. Каладин неохотно ударил в щит; отряд замедлил ход.

Кенн почувствовал, что сердце бьется все быстрее и быстрее. Рядом погибал отряд солдат Амарама; люди спотыкались, падали, кричали, пытались спастись бегством. Враги сбивали солдат с ног, насаживали на копья, как крэмлингов.

Люди Каладина встретили врага, загрохотали копья и щиты. Со всех сторон падали люди, и Кенн не знал, что делать. В толчее друзей и врагов, убийц и их жертв Кенн окончательно потерял своих. Столько людей носятся туда-сюда!

Он запаниковал, выискивая безопасное место. Группа солдат неподалеку носила форму Амарама. Взвод Каладина. Кенн бросился к ним, но, когда некоторые повернулись к нему, с ужасом понял, что никого не узнает. Это был не отряд Каладина, а небольшая группа незнакомых солдат, пытающихся держать неровный, изломанный строй. Раненные и испуганные, они разбежались, как только к ним приблизился вражеский отряд.

Кенн замер, держа копье потной ладонью. Вражеские солдаты мчались прямо на него. Инстинкт приказывал ему спасаться, но он уже видел, сколько народу перебили поодиночке. Он должен выстоять! Он должен встретить их лицом к лицу! Он не должен бежать, он не должен…

Он закричал, нанося удар копьем по бегущему впереди солдату. Тот небрежно отбил оружие своим щитом и вонзил короткое копье в бедро Кенна. Боль была жгучей, такой жгучей, что по сравнению с ней кровь, брызнувшая из раны, показалась холодной. Кенн охнул.

Солдат легко выдернул оружие. Кенн покачнулся и повалился назад, уронив копье и щит. Он упал на каменистую землю, орошенную чужой кровью. Его противник, смутный силуэт на фоне совершенно синего неба, высоко поднял копье, готовясь вонзить его Кенну в сердце.

И тогда пришел он.

Командир отряда. Благословленный Штормом. Копье Каладина появилось как бы из ниоткуда, отведя в сторону удар, который должен был убить Кенна. Каладин встал перед Кенном, один, лицом к лицу с шестью копейщиками. Он не дрогнул. Он напал на них.

Все произошло очень быстро. Каладин сбил с ног солдата, ранившего Кенна. Человек еще не успел упасть, как Каладин выхватил нож из привязанных к копью ножен. Нож блеснул в воздухе и вонзился в бедро второго солдата. Тот, закричав, рухнул на одно колено.

Третий застыл на месте, глядя на поверженных товарищей. Каладин оттолкнул раненого врага и воткнул копье третьему солдату в живот. Четвертый повалился с ножом в глазу. Когда Каладин его выхватил? Он закрутился между двумя последними солдатами, действуя копьем как дубиной. Копье превратилось в размытое пятно, и Кенну на мгновение показалось, что он видит нечто, окружающее командира. Какое-то искривление воздуха, как будто ветер стал видимым.

Я потерял много крови, она вытекает так быстро…

Каладин крутанулся, сделав боковые выпады, и два последних копейщика упали с бульканьем, которое, по мнению Кенна, должно было выражать удивление. Уложив всех врагов, Каладин повернулся и опустился на колени перед Кенном. Командир отложил копье, достал из кармана полоску белой материи и туго забинтовал ногу Кенна. Каладин проделал это с легкостью человека, бинтовавшего раны дюжины раз до этого.

— Осторожно, сэр! — крикнул Кенн и показал на одного из раненных Каладином солдат. Тот поднимался, держась за ногу. Но уже через секунду там оказался великан Даллет и щитом оттолкнул врага. Даллет не убил раненого, только обезоружил, и тот, хромая, заковылял прочь.

Появилась остальная часть взвода и образовала кольцо вокруг Каладина, Даллета и Кенна. Каладин встал, закинув копье на плечо, Даллет вернул ему ножи, извлеченные из убитых врагов.

— Вы заставили меня поволноваться, сэр, — сказал Даллет. — Так рванули.

— Я знал, что ты не отстанешь, — ответил Каладин. — Поднимите красный флаг. Кин, Коратер, вы пойдете с мальчиком. Даллет, останешься здесь. Линия Амарама выгибается в нашем направлении. Скоро будем в безопасности.

— А вы, сэр? — спросил Даллет.

Каладин оглядел поле. Вражеские ряды расступились, и оттуда, верхом на белом коне, выехал всадник, размахивая шипастой булавой. На нем был полный доспех, полированный и отливающий серебром.

— Носитель Осколков?! — воскликнул Кенн.

Даллет фыркнул.

— Нет, хвала Отцу Штормов. Обыкновенный светлоглазый офицер. Носители Осколков слишком ценны, чтобы использовать их в заурядном приграничном конфликте.

Каладин смотрел на светлоглазого с закипающей ненавистью. Такая же ненависть появлялась на лице отца Кенна, когда тот рассказывал о чуллокрадах, или у его матери, когда кто-нибудь упоминал Касири, сбежавшую с сыном сапожника.