Пространство, окруженное завалом, оберегалось лесной стражей. Входы внутрь огражденного места оставили открытыми, чтобы крупные звери – в основном туры, олени и кабаны – свободно туда входили, после чего без особого труда эти ворота закрывали, и животные спокойно паслись там, не предвидя опасности.

Осенью, когда они изрядно нагуляли жир и когда многие деревья сбрасывали листву, поляне устраивали большую охотничью забаву. Но она была отнюдь не безопасной. Во время охоты на грозных туров страх охватывал не только зверя, но и ловников. Нередко случалось так, что невозможно было помочь друг другу. Каждый ловник заботился лишь о себе, каждый мог легко потерять жизнь, и малейшая ошибка приводила к трагическим последствиям. Единственной защитой и спасением ловника во время охоты на тура являлся конь – быстрый и поворотливый. Поэтому на туров охотились большей частью глава рода и знатные дружинники, которые имели лошадей.

Но Сокола в данный момент интересовали только его ловушки. Да и отрокам нельзя было присутствовать во время больших ловов; они могли лишь наблюдать за ними издали, забравшись на самую верхушку завала. Иногда особо удачливым даже удавалось подстрелить дикую козу или оленя, которые в страхе метались внутри ограды, пытаясь найти брешь в завале, через который можно было вырваться на свободу. В прошлом году отличился и Сокол – его меткие стрелы поразили подсвинка и двух коз.

В какой-то момент мальчик вдруг почувствовал себя неуютно. До этого азарт добытчика заглушил в нем чувство осторожности, да и погода стояла великолепная, не предвещавшая беды. Ему вдруг показалось, что от яркого солнца повеяло зимним холодом, а деревья начали шуметь предостерегающе. Сокол невольно сжал в кулаке свой оберег – большой коготь медведя, висевший на кожаном гайтане у него на шее.

Хозяин леса, которому поклонялись поляне, не был убит во время ловов. Его нашел Чтибор уже бездыханным. В лесу разыгралась очередная трагедия, коих всегда было предостаточно – медведь напал на могучего тура, но он уже был стар и не рассчитал своих сил. Тур поднял его на рога, а затем в ярости потоптался по медвежьей туше острыми копытами.

Медведя в торжественной обстановке сожгли волхвы – точно как усопшего человека – и даже справили по нему тризну. Негоже было оставлять лесного хозяина, кумира рода, на поживу лесному зверью. Шкуру забрал главный волхв рода, а Чтибору достались несколько когтей зверя. Один из них и пошел на оберег Соколу. Старый кобник тщательно обработал коготь, прочертил на нем какие-то таинственные знаки и вручил оберег внуку в начале новолуния – на удачу.

Сокол как раз подошел к месту, где была установлена очередная ловушка. Его ждало огромное разочарование – кто-то разворотил шалашик. От куницы осталась только голова, а трава и опавшие листья были залиты свежей кровью. Похоже, на добычу Сокола позарился какой-то крупный зверь, судя по тому разорению, которое он сотворил вокруг шалашика. Создавалось впечатление, что зверь был в ярости, потому что он не только уничтожил ловушку и съел куницу, но еще и погрыз своими острыми клыками ветки кустарника.

Конечно, любой лесной зверь – а в особенности хитрая лиса – не прочь полакомиться дармовщиной, что для ловников всегда было большим огорчением. Но обычно попавшая в ловушку добыча съедалась аккуратно, без спешки, в спокойной обстановке – торопиться-то незачем. Однако то, что увидел Сокол, заставило сжаться его сердце в предвкушении какой-то беды.

Он внимательно осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. Разве что птицы… Они исчезли. Даже назойливая сорока, которая долгое время преследовала мальчика, застрекотала в последний раз – и была такова.

Сокол застыл, прислушиваясь. Ему показалось, что в зарослях кто-то притаился. Он быстро сорвал с плеч лук, потянулся за стрелой… и в этот момент из чащи выскочило невиданное чудище. Его свирепый рык буквально парализовал Сокола. Это был волкодлак!

Размером с медведя, с тупой, широкой мордой и огромными клыками, волкодлак представлял собой страшное зрелище. Его серая лохматая шкура была испещрена темными пятнами и полосами, глаза горели красным огнем (по крайней мере, так показалось испуганному мальчику), а из широко разверстой пасти капала обильная густая слюна.

Все, что успел сделать Сокол, так это мигом взобраться на дерево. Временный ступор прошел очень быстро. Да и сильный испуг добавил сил. К тому же Сокол, выросший среди дикого лесного приволья, всегда был готов к разным неприятным неожиданностям, встречающимся в лесу. Он не смог воспользоваться луком – просто не успел бы; мальчик бросил свое оружие, потому как оно мешало карабкаться на дерево.

Едва Сокол добрался до его нижних ветвей, как волкодлак совершил неимоверный прыжок вверх. Его клыки звучно щелкнули у самой обувки юного ловника. Промахнувшись, волкодлак издал утробный рык, а затем завыл, да так громко, что у Сокола мурашки побежали по коже. А затем чудище снова прыгнуло. Мальчик в отчаянии понял, что для спасения выбрал не лучшее убежище. Сосна, на которую он забрался, была тонкая, и лезть выше не имело никакого смысла – дерево могло сломаться.

Волкодлак словно понял, что его жертве деваться некуда, и продолжил свои прыжки, время от времени злобно рыча и подвывая. Дерево расшатывалось все сильнее и сильнее, и Сокол удерживался на нем лишь каким-то чудом.

Он не знал, да и не мог знать, что кровожадное чудище не волкодлак. Это был реликт древней эпохи, сохранившийся каким-то чудом в непроходимых лесах Приднепровья. Позже ученые люди назовут его «ужасным волком». Он охотился на туров и оленей, но не брезговал более мелкой добычей и падалью. Длиной он был более пяти локтей и весил как небольшая лошадь.

Мальчик громко воззвал ко всем богам полян, чем вызвал еще большую ярость зверя. Его вой стал просто ужасающим, а рычанье разносилось по всему лесу. Сокол уже приготовился к смерти, потому что сосна начала подозрительно потрескивать и могла в любой момент сломаться, как неожиданно из зарослей выметнулся бурый лохматый клубок и набросился на волкодлака. Одинец!

Сокол сразу узнал своего любимца. Медведь еще с лета оставил поселение – ушел искать себе подругу. Сокол скучал по нему, но ничего поделать не мог. Однажды он встретил Одинца в лесу, но тот лишь злобно проворчал и поторопился скрыться. Он стал по-настоящему диким зверем.

Но что его заставило прийти на выручку своему другу? Видимо, в памяти зверя все еще оставались воспоминания о прежней жизни, и громкая молитва Сокола долетела до его ушей. Видимо, Одинец и впрямь был воплощением Велеса.

Мальчик с трепетом наблюдал за схваткой огромных зверей. Заматеревший Одинец сражался с неменьшей яростью, нежели волкодлак. Он давил древнего волка своей тяжелой тушей, однако уберечься от клыков волкодлака было трудно, и вскоре его шкура окрасилась кровью. Но и ужасный волк был изрядно изранен.

Неизвестно, как долго продолжался бы этот поединок, но тут Одинцу подоспела подмога. Проломив стену густого кустарника, на поляну выскочила медведица – судя по всему, подруга Одинца. Они вдвоем набросились на волкодлака, и под их ужасающей мощью древний волк сломался. Раздался хруст костей позвоночника волкодлака, и он, издав последний рык, – уже тихий и жалобный – оказался погребенным под медвежьими тушами…