— Я рада, Ленка. Слава богу, мозги твои больше не текут, жизнь наладилась, работа хорошая. Теперь надо все-таки подумать о мужике.

— Не хочу думать. Тут как-то подумала об этом перед сном.

— О чем конкретно?

— О том, что одна. А ночью знаешь что потом приснилось?

— Ну?

— Короче. На юге, в степях, когда долго стоит жара без капли дождя, трава сгорает и становится как желто-красное сухое поле. Вот мне такое выжженное поле и приснилось.

— Понятно… Ладно. Не будем пока об этом.

— Да забей, Ирка. Я не комплексую. Мне теперь даже хорошо одной.

— Ну да, а если элементарно дома что-то сломается, да просто ножи поточить?

— Вот Сашка твой придет из рейса и поточит. Он теперь, можно сказать, двоеженец.

— Это точно, Сокольникова.

Лето закончили в Турции. Дети веселились, женщинам — массаж и загар. За территорию отеля почти не вылезали, много ели и пили, рискуя привезти домой три-четыре лишних килограмма.

Новое лето номер два. Еще одно прекрасное лето.

По возвращении, кроме приближающегося первого сентября, четыре мамаши засели отмечать еще одно важное событие — мой дом скоро будет сдан в эксплуатацию, на пару месяцев раньше срока. Осталось подождать буквально до ноября. Братаны и родители обещали помочь с ремонтом физически и материально; я строила планы перебраться в собственное жилье до нового года.

Как замечательно.

На работе все шло гладко, пациентов поступало много, да и Валентина открыла для меня поток постоянного приработка, приносящего не только деньги, но и удовольствие.

Состоялась уже традиционная осенняя вылазка на природу, всем коллективом. Прошел целый год, в клинике появилось много новых людей; варенье перебродило, народ дружил и ссорился, но в целом усилиями Ефимова мы жили очень мирно. Как всегда, на пикник прихватили с собой Костика, без поставщиков никак. Неловкость между нами исчезла давно по причине моих ежемесячных поездок на Костину дачу вместе с Катериной. Еще один теплый очаг для двух одиноких девочек и рыжей кошки Мики, для которой даже был приобретен транспортный домик.

Место для корпоратива не поменялось — берег Финского залива; выгрузили огромные кастрюли с маринованным мясом, развели костер прямо на берегу. Премедикация началась еще в автобусах, народ уже был навеселе; громко включили музыку и танцевали. Кто-то схватился за волейбольный мяч, кто-то за ракетки; меня в спортивную команду не позвали, вспомнив неосторожный эпизод с лодыжкой, дисквалифицировали и поставили на кухню. Я не расстроилась, потому что очень любила это мужское занятие — жарить шашлык. Варюша из солидарности пришла на помощь.

— Варь, да не надо, я сама. Иди, потусуйся.

— Не, тут одной никак, мяса слишком много. Да че тусоваться, ничего нового.

— Так уж и ничего?.. Если б не ты, мы с Саней вообще бы… жили бы, как на Луне. А так ты хоть новости приносишь — что там на других отделениях творится.

— Это потому, что вы со Шреком — как два сыча. Надо уметь общаться, вас и так вся клиника зазнайками считает.

— Да ты что? Это неправда, Варя, какие же мы зазнайки! Это полная чушь.

— Правда, правда. Реанимация, типа, белая кость.

— Ничего себе, вот это новости. А что еще говорят?

— Да нет, вообще-то в целом хорошо относятся. Я про другое хотела. Вы как динозавры с Саней, вот я к чему. Никак не отвыкнете перед больными извиняться, что с них деньги берут. А они, между прочим, сами сюда идут, добровольно.

— Что правда, то правда. Наверное, скоро меня со Шреком уволят. Эх… не соответствуем высокому званию врача частной практики. Да и вообще, я уже главного своими бездарными отчетами достала. Хоть бы один месяц цифры сошлись.

— Да кто ж уволит-то… особенно вас, Елена Андреевна?

— А почему это «особенно меня»?

— Да вообще-то уже слухи поползли.

— Блин, Варька, ты про что опять?

— Не про что, а про кого. Про Ефимова, между прочим.

— Варя, я тебя задушу сейчас. Что за хрень очередная?

— Вообще-то, совсем не хрень! Короче… девки на ресепшене говорят, вы с ним спите. Типа, нам на отделение больше всего аппаратуры закупили, отпуск самый длинный, и зарплаты больше всех из лечебников.

— Да это же так положено в реанимации, большой отпуск!!! Блин, Варя, ты-то знаешь ведь, что это полная чушь! Вот это да… боже мой… Вот это новость, черт побери, а! Он же женат, вроде как двое детей!

— Точно, сычи, прости господи… что один, что второй. Да вся клиника уже знает, у него жена вышла за американца еще два года назад. Дети в Америку уехали. Он к ним летом один раз в год на неделю мотается.

— Черт, да я первый раз про это слышу, Варя!!!

— Вот! Вот я про это и говорю! Сидят целый день на отделении, с людьми через раз здороваются. Ладно, ладно, Елена Андреевна. Просто надо общаться с коллективом, а не так — «здрасте — до свидания» через плечо.

— О’кей, я все поняла. Буду проходить мимо ресепшена и кланяться. И Шреку скажу. Так пойдет?

— Не надо ерничать, доктор. Между прочим, это я, а не вы, бегаю и прошу взаймы по отделениям, если что закончилось. И все из-за вашей бездарной отчетности, вот так вот.

— Варя, короче. Признаю — мы два высокомерных козла.

— Вот так-то лучше. Надеюсь на перемены.

Варя фыркнула в последний раз и пошла за пакетом угля. Голова моя взрывалась от обиды; да что же это, за просто так такая репутация! А может, и заслуженно? Я нанизывала мясо на шампур и плакала от лука. Шрек бессовестно отпочковался, и в приятной компании главного пластического хирурга Гелы Аскеровича накачивался каким-то дорогим виски. Меня накрыла волна негодования.

— Саня, я не могу больше, лука много. Иди, твоя очередь.

Мужики бросились помогать. Гела на повороте обошел Санины сто килограммов и первым выхватил у меня из рук кастрюлю с мясом.

— Елена Андреевна, кто же это все на вас повесил? Да это просто позор для грузина! Как так, женщина мясо делает!

— Вот и спасите меня, Гела.

— Я готов спасать и даже на руках носить в любое время суток! Вы, Леночка, в нашем коллективе пока единственная, по кому у меня руки не чешутся.

— Это самый клевый комплимент за последнее время, доктор.

Я сбросила с себя кухонные обязанности, схватила под руку Костика и бутылку красного сухого. На голодный желудок через пять минут голова стала легкой и бесшабашной.

— Костик, скажи, кто у нас тут самая красивая женщина? Вон, глянь, какие стоматологицы. Просто мечта.

— Ты не напрашивайся, Сорокина. Кроме экстерьера, нужно еще метлу иметь в укромном месте. Помнишь, как через каталки перепрыгивала в приемнике? Так что конкуренции в этом пристанище капитализма у тебя пока не намечается.