Он стоял в дверях и смотрел на нее исподлобья. Ну точно бык. Разве что, ноздри не дует, да пар из них не пускает. Ну и копытом не бьет, ладно.

Он молчал и продолжал на нее пялиться. Ну и Зоя последовала его примеру.

Если с первого взгляда ей показалось, что волосы у Морозова слишком длинные и неряшливые, то сейчас она поняла, что ошибалась. Волосы у него были красивые. Каштановые, густые и волнистые. Они шелком спадали на мужские плечи, и сразу становилось понятно, что за такой прической следит стилист, а не местечковый цирюльник. Ну и таким волосам позавидовала бы любая красотка. Невольно Зое стало стыдно за свои – мышиного цвета, жидкие и прямые. Еще и непослушные, торчащие во все стороны. Именно поэтому она предпочитала стричься коротко, оставляя сзади несколько длинных прядок. Так хоть видимость прически сохранялась. Да и время экономило – не надо было делать никакой укладки.

– Зачем она тебе? – вдруг вздохнул Морозов и заметно расслабился.

На быка сразу перестал быть похожим. Эдакий рубаха-парень. Зоя даже разочаровалась, хоть и не поверила в его искренность.

– Что именно? – села она на кровати и свесила босые ноги.

Лежать она тоже устала. И вообще, от безделья потихоньку начинала сходить с ума. Не привыкла проводить так время. Ее жизнь всегда кипела, и придумывать себе занятия не приходилось никогда.

– Картина? Портрет?..

– Она мне нафиг не сдалась! – грубо ответила Зоя.

Слишком грубо, Морозов аж в лице поменялся. А сама она от себя такого не ожидала. Это уже как добивать поверженного врага получается. Как-то низко, недостойно, что ли.

– В смысле, мне эта картина не нужна, – более вежливо уточнила она.

– Зачем же ты, тогда, ее у меня украла?

Морозов выглядел удивленным, и наверное, это хороший признак.

– Потому что я точно знаю, как сильно ты ею дорожишь!

Ну вот она и сказала ему часть правды. Конечно же, он ничего не понял. Но это пока. И правду он будет узнавать поступательно.

– Ничего не понимаю, – потряс Морозов головой и развернулся. Зое даже стало его немного жалко.

Не говоря ни слова, он вышел из комнаты, а дверь так и осталась открытой.

– Это значит, что я тоже могу выйти? – крикнула ему вслед Зоя.

А в ответ тишина. И что это значит? Да то, что молчание – знак согласия. На этой мысли Зоя бодренько и потрусила следом за Морозовым. Прямо босиком.

Сначала она нанесла визит в уборную, а потом отправилась на кухню, где и застала хозяина дома и ее тюремщика в одном лице. А она-то думала, что Морозов заперся в своей комнате или вовсе уехал. А он просто сидел за столом и вертел в пальцах бокал с какой-то жидкостью, предположительно спиртосодержащей.

– Составишь компанию? – вскинул на нее Морозов глаза.

Зоя успела прочитать в них грусть, прежде чем он отвел взгляд. По какому поводу он бы ни грустил, ее это совершенно не трогает.

– Не пью, – тряхнула она волосами. – На ночь лучше выпить теплого молока. Еще лучше с медом – так спится крепче, – нравоучительно добавила, проходя к холодильнику.

Подметила, как Морозов посмотрел на ее голые ступни. Ну так о тапочках тут никто не позаботился, не в кроссовках же ей рассекать. Да и кому не нравится, тот может не смотреть.

Достав из холодильника бутылку с молоком, Зоя налила полный стакан и сунула его в микроволновку. Через минуту достала и принялась пить теплое молоко маленькими глотками, как учила ее мама Катя.

– Скажи, ты мне за что-то мстишь? – раздался за спиной голос Морозова.

Какой проницательный, однако! Но отвечать Зоя не стала.

– Я долго думал, почему ты так поступила. И ответ только этот напрашивается. Хотел бы я знать, за что?

Зоя продолжала молча пить молоко. Она точно знала, что ничто так не нервирует, как чужое молчание. Особенно, когда сильно ждешь хоть какого-то ответа. Сейчас она мстила Морозову дополнительно, теперь уже за то, что похитил ее, что лишил связи с родными, что даже документы из сумки и те у нее вытащили его амбалы… И эта месть не касалась основной, а шла с ней параллельно.

– Ты идиотка?

– Что?! – резко отвернулась от окна Зоя.

Хорошо хоть молоко успела выпит, иначе расплескала бы.

– Ну хоть какая-то реакция, – усмехнулся Морозов. – Но я не шутил, когда спрашивал…

– Из нас двоих не я идиотка, – завуалированно отозвалась Зоя.

Больше всего хотелось назвать его дураком в лицо, но она струсила. Вид у Морозова был… опасный сейчас.

– Так за что ты мне мстишь, Зоя? – еще опаснее прищурился он.

– Поверь мне, есть за что, – отвела она от него взгляд. Смотреть и дальше в его карие глаза становилось страшно.

– Я ведь все равно узнаю.

– Конечно, узнаешь, но не сейчас, – кивнула Зоя.

– И ты мне не отдашь добровольно картину?

– Естественно! – хмыкнула Зоя. – Скажи спасибо, что я ее не сожгла. Была такая мысль…

Ох, как зря она это сказала. Если бы не сходила в туалет, то в следующий момент, когда Морозов оказался возле нее с разъяренным лицом и сгреб в охапку кофту на ней, запросто описалась бы от страха.

– Я могу тебя убить… прямо сейчас, – прошипел он Зое в лицо. – Придушить, – сдавил он ее горло свободной рукой, припирая к стенке и нависая над ней. – Никто об этом не узнает. И ничего мне за это не будет…

Мамочки! Как же страшно! Зоя почувствовала, как затряслись коленки. И не было сил не смотреть в злые глаза Морозова, когда его лицо было так близко от ее. А его пальцы на ее горле сжимались все сильнее, по мере того как стекленели глаза.

Он сейчас ее и правда задушит, – мелькнула паническая мысль, и Зоя прохрипела:

– Отпусти! Мне дышать нечем.

Морозов словно не слышал ее, а в легких уже не осталось воздуха.

– Пусти! – еще более сдавленно простонала Зоя, вцепившись обеими руками в его руку, в попытке оторвать от себя. – Я умираю…

И тут в его глазах начало проступать осмысление. Одновременно с этим он ослабил хватку, но не выпустил совсем.

Если он решит ее убить, то на самом деле сможет замести следы. С его-то связями и деньгами! Никто и никогда не подумает на него, а о ней постепенно все забудут. Ну кроме мамы с папой, да Сашки. И кому нужна такая месть? Месть должна приносить удовлетворение и избавление от душевных тягот. И уж точно не приводить к смерти.

– Пусти, и я отвечу