С нашей стороны было бы лицемерным утверждать, что наша книга ничуть не повлияла на формирование новых идей ни тем, что ее активно раскупали, ни тем, что она вызывала споры. С тех самых пор, когда Хью Шонфилд опубликовал в 1963 г. «Пасхальный заговор», перед широкой публикой, — так называемым «массовым читателем», а не только перед узкой когортой академиков-специалистов и богословов, — впервые были поставлены некоторые ключевые вопросы, касающиеся Нового Завета, Иисуса и происхождения христианства. Причем стало ясно, что широкая читательская аудитория не просто готова к восприятию подобной информации, но с жадностью стремится к ней, чтобы узнать и услышать как можно больше.

Однако телевещание и пресса в целом глухи к современным тенденциям и не видят перспектив развития. Тем не менее начиная с 1982 г. появилось множество новых книг. В 1983 г. вышел роман Аниты Мейсон «Иллюзионист», в котором высказывается спорная, однако исторически правдоподобная версия становления Церкви в самый ранний период ее развития. Эта книга была среди номинантов Букеровской премии, считающейся самой престижной британской наградой в области литературы. В 1985 г., погрузившись в тот же исторический материал, Энтони Буржесс издал «Царство Нечестивцев», изобилующее, видимо, еще более каверзными и неоднозначными инсинуациями. Вокруг романа Майкла Роберта «Дикарка» поднялся целый шквал споров и недоумений. В основе его книги, впрочем, как и нашей, лежат свидетельства свитков из Наг-Хаммади, позволившие ему сделать предположение о том, что Магдалина могла быть возлюбленной Иисуса и матерью его ребенка[14]. Вышедшая 1985 г. «Дикарка», без переплета, в бумажной обложке, вызвала, как, впрочем, этого и следовало ожидать, бурную, гневную реакцию не только со стороны влиятельной элиты, способной оказывать давление на политиков, но и со стороны некоего торквемады[15]из парламента. Пока не начали преобладать более разумные суждения, книге угрожало судебное разбирательство в соответствии с духом и буквой допотопного британского закона, преследующего богохульства. Между тем, впервые с 1962 г., был переиздан «Царь Иисус» Роберта Грэйвса, появившийся теперь в виде общедоступного издания в бумажной обложке, на страницах которого можно найти не менее скандальные заявления. Книга Грэйвса, видимо, оказалась слишком трудной и темной для самозваных цензоров, бдительно отслеживавших всякое неправомыслие и оспаривавших взгляды Майкла Робертса. А может быть, чиновники от литературы приобрели к тому времени своего рода иммунитет к не в меру ретивой критике. Вполне справедливо было отмечено также, что единственным в своем роде и чрезвычайно распаляющим страсти и воображение является изображение Иисуса в «Человеке, который умирает» Д. Г. Лоуренса, опубликованном более 50 лет тому назад.

Среди научных изданий по библеистике, отвечающих вкусам неискушенных читателей, вновь появились две книги Хью Шонфилда, переизданные за последнее время, и еще одна — «Ессей Одиссей», изданная в 1985 г. Все труды Мортона Смита и Элайн Паджелс вышли в свет в простеньких бумажных обложках, что позволило этим книгам стать общедоступными. В кинотеатрах и по телевидению были показаны экранизации (хотя сусальные и напрочь лишенные полемического задора) осады крепости Масада и диспута между Петром и Павлом. Но еще более показательно то недоверие, которые вселил добропорядочный, научно-достоверный и удивительно красочный сериал о св. Павле, названный «Первый христианин», в сердце бывшей монахини Карен Армстронг, искренно усомнившейся в его каноничности. Как уже отмечалось выше, Давид Рольф тоже снял широко разрекламированный сериал «Иисус: Свидетельства очевидцев», в основе которого лежат материалы книги с тем же названием. В «Море веры» Дона Капитта, преподавателя богословия и декана Кембриджского Колледжа Иммануила, телезрителю предлагается следить за ходом научной мысли самого проницательного христианского богослова современности — в его научном труде содержатся куда более полемически заостренные утверждения, чем те, которые позволял себе епископ Дарема.

Мы не хотели бы самонадеянно утверждать, что «Святая Кровь и Святой Грааль» оказала влияние на каждую из перечисленных работ. Более того, некоторые из названных выше авторов даже не согласны с теми или иными выводами, сделанными в этой книге. Но нам хотелось бы думать, что благодаря тому успеху, который имела наша книга, книгоиздатели и продюсеры телепрограмм были вынуждены сначала сами поближе познакомиться с материалами, проливающими свет на исторический облик Иисуса и на зарождение христианства. А затем познакомить с этими материалами широкие круги общественности, чей живой отклик, в свою очередь, способствовал появлению новых книг и телепрограмм на эту тему. Спрос на подобную информацию со стороны общественности породил предложение и открыл новые перспективы для дальнейшего развития библеистики. Благодатное бремя ответственности ложится отныне на различные христианские конгрегации, которые до недавнего времени проявляли пристрастие к жесткой цензуре.

Если все останется по-прежнему и пастыри будут утаивать новые факты и сведения от своей паствы, то паства не захочет более мириться с подобным положением дел, — она продолжит искать истину, но не в Церкви, а в книгах и телепрограммах.

Если наш прогноз верен, то мы вправе, наконец, испытать чувство удовлетворения. И вовсе не потому, что мы вовлечены в крестовый поход против христианства — хотя нам часто приходится слышать в свой адрес подобные упреки и оправдываться вновь и вновь. И не потому, что, расшатывая христианские догмы, компрометируя или вводя в замешательство духовенство, мы сознательно преследуем некий интерес, личный или не вполне личный. Нет, все объясняется тем, что мы, как и все прочие люди, живем в современном мире. И непрерывно осознаем и ощущаем, что этот мир давит на нас. Мы не менее прочих людей страдаем от предубеждений и понимаем, насколько опустошительное влияние могут оказать на мир предрассудки, слепая вера и сопутствующие ей фанатизм и тирания. К счастью для нас и для наших современников, будущее сулит нам благие перемены.

Однажды во время полета над территорией Соединенных Штатов стюардесса объявила: «Нам предстоит совершить мгновенную посадку в Чикаго». Мы немедленно потребовали, чтобы нам дали твердые гарантии того, что самолет еще довольно долго продержится на лету, а мы все, без исключений, успеем без паники эвакуироваться. Смысл слов часто вытекает из конкретной ситуации и контекста или же из особенностей культуры и истории, но все эти явления сами способны изменяться. Наши американские коллеги поняли слово «мгновенная» (то есть «кратковременная») совершенно в ином смысле, нежели мы. Некоторые слова могут сохранять свой смысл неизменным в течение поразительных по своей продолжительности периодов. «Собака» всегда остается собакой — это слово преодолело века и культурные переломы, и его смысл при этом не изменился. (Впрочем, даже столь простое слово, как «собака», способно вызвать в воображении читателей множество различных образов, поскольку у каждого из нас есть своя любимая порода.) А объяснить нашим предкам, жившим в XVIII в., смысл слова «самолет», во всяком случае, в том его значении, в каком оно употреблено выше, было бы совершенно невозможно.