Инквизитор. Утверждение правды - Надежда Попова

© Н. Попова

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Автор выражает благодарность Надежде Шолиной, доценту кафедры всемирной литературы НГПУ им. К. Минина за помощь в блуждании по дебрям латинских падежей

…aufer robiginem de argento et egredietur vas purissimum aufer impietatem de vultu regis et firmabitur justitia thronus eius[1].

В разгар лета на корсиканском побережье было немногим лучше, нежели осенью в центре Неаполя. Или даже скверней, учитывая соленый мокрый ветер, ударяющий в лица и норовящий свалить с ног. Правду сказать, случаются и в этих местах теплые погожие деньки – тогда, бывает, удается не вымокнуть до нитки и не проклясть все на свете, пока достигнешь пещеры на самом верху долгой извилистой тропы. К слову, проклинать не стоило лишь ее; Ленца[2]не был в этом убежден, однако подозревал, что довольно лишь произнести нечто вроде «будь трижды проклята эта чертова пещера» – и приключится что-то не слишком приятное, а если еще присовокупить что-нибудь про «старую каргу», то шансы добраться до места живым чрезвычайно уменьшатся…

– Почему нельзя жить в нормальном месте, как все нормальные люди?

– О чем я предупреждал? – напомнил Ленца строго, не обернувшись, и Фульво[3], идущий позади, разразился подчеркнуто горестным вздохом.

– Отчего бы этой мудрой женщине не избрать себе более удобно расположенное обиталище? – с показательной любезностью переспросил тот. – Полагаю, немалое количество достойных внимания предложений миновало ее лишь оттого, что потенциальные просители не сумели собрать в себе сил, дабы достичь этого живописного, но крайне малодоступного места.

– Если потенциальные просители поленились втащить сюда свои задницы, следственно, не столь уж им это было необходимо, – помедлив, отозвался Ленца, пытаясь спрятать шею в воротник. – Логичным продолжением моих слов будет замечание о том, что лезть в гору, мерзнуть, мокнуть и рисковать свернуть себе шею будет лишь тот, кому и вправду есть для чего это делать.

– Любопытно, как это делает она сама – в ее-то годах?

– Вот и советую тебе над этим поразмышлять, – порекомендовал Ленца наставительно. – Причем серьезно. Вследствие чего – заткнуться.

– Может, и есть причины на то, чтоб сюда волочиться, – словно его не услышав, продолжил Фульво, пыхтя, точно перекормленный боров. – У тебя. То есть, не пойми неверно, я не хочу сказать, что мне все равно, просто не понимаю, за каким чертом потребовалось мое присутствие.

– Я тоже. Но он решил, что тебя пора вводить в курс всех дел – и я не перечу. И тебе не рекомендую.

– А я и не прекословлю, – серьезно заверил Фульво. – Всего лишь интересуюсь. Знаешь, вопросы всякие вертятся в голове, что с этим сделаешь. Что такого стряслось, пока меня не было, если ты стащил меня с корабля и поволок сюда, не потрудившись толком разъяснить подробности? Я уж не говорю о том, что и позавтракать не дав.

– Говоришь, – возразил Ленца, и тот согласился:

– Ты прав, говорю. Я остался без завтрака и хочу есть.

– Ты всегда хочешь есть, Фульво. Но должен ведь даже ты осознавать ситуации, когда о собственном чреве можно забыть хотя бы на время.

– По крайней мере, я желаю знать, из-за чего страдаю. К примеру, если уж откровенно, я слабо представляю, что происходит. В том смысле – что может сделать эта ведьма такого, чего не можешь ты?

– Лесть, звучащая как оскорбление, – покривился Ленца. – С одной стороны, я велик и страшен, с другой – какая-то старуха лучше меня.

– Ну, я сказал не совсем так. И тем не менее. По какому поводу суета?

– Все по тому же. Я узнал, где сейчас находится документ.

– Ха, – сквозь все более тяжкое пыхтение фыркнул Фульво. – Это вдруг стало тайной? В руках германской Инквизиции, это знаю даже я, хотя и не введен в курс всех дел.

– Именно поэтому – сообщаю тебе новость: нет, Фульво. Уже нет. Я немало сил потратил на то, чтобы узнать это достоверно, и не только сил.

– Защита?

– Немецкие конгрегаты, или кто там у них отвечает за эту сферу, свое дело знают, – недовольно откликнулся Ленца, на миг обернувшись. – Я не мог пробиться довольно долго.

– Но пробился же?

– Пробился. Только когда совершилась сама передача документа.

– То есть, – подытожил Фульво, – они его не прошляпили, а кому-то вручили сами… И кому?

– Догадайся, – предложил Ленца, и за спиной ненадолго воцарилось задумчивое молчание.

– Да брось ты, – нерешительно и недоверчиво произнес приятель. – Не может быть.

– Как видишь – может. Он тоже был удивлен.

– Да немецкие конгрегаты не доверят этой кукле подсвечник из церкви в глухой деревне.

– Как видишь – доверили кое-что серьезней. Из каких соображений, с какими целями и планами, почему – этого я не знаю. Да, собственно, и не мое это дело, строить предположения. Мне было сказано узнать, и я узнал; о прочем пусть он думает сам.

– Но узнал, как я понимаю, не все, что требовалось.

– Мне не известно точное местоположение документа. Я знаю, у кого он, знаю где, но не знаю, грубо так скажем, в каком именно сундуке.

– Так ведь это немудреное дело; проще простого, – возразил Фульво и, когда Ленца обернулся снова, уточнил: – Ну, для тебя.

– И я полагал так же, – неохотно признал Ленца, снова уставившись себе под ноги. – Однако меня уложили, не дав даже и сунуться как следует. И, замечу тебе, отправленные мною духи – это был не второсортный материал. Это были хорошие, годные духи.

– «Были».

– Я ведь, кажется, сказал, что меня прихлопнули.

– А его не настораживает, что конгрегаты скопили такие силы? Он намерен что-то с этим делать?

– Спросишь у него сам?

– Нет уж, уволь, – нервозно хмыкнул Фульво, и Ленца кивнул:

– Вот и я не спрашиваю. И кстати замечу, меня отшили не конгрегатские спецы. Попросту этот оригинал (судя по всему – после случая с братцем) впал в панику относительно дьявольских козней. И растыкал по всему замку святые мощи – в стены, в балки, в тайники.

– Шутишь.

– Смеюсь до колик, – согласился Ленца. – Половина из них, разумеется, подделка, половина второй половины – подлинники, но не работает, однако весьма внушительная часть действует, и еще как.