Железный король - Джули Кагава

Нику, Брэндону и Виллис.

И да продолжим мы мартышкин труд

Долог и труден путь к публикации книги, и я должнапоблагодарить всех тех, кто шел со мной до конца. Родителей за то, чторазрешили мне витать в мечтах, вместо того чтобы искать настоящую работу. Моюсестренку Кимико и ее мужа Майка за готовность читать мои самые первые, жуткиечерновики. Мою наставницу Джулиану Ли и всех чудесных писателей, преподавателейи студентов «Грин-ривер райтерз», что в городе Луисвилл, штат Кентукки.Чудесного агента Лори Маклин за то, что дала мне шанс, и редактора НаташуУилсон за то, что помогла исполнить мою мечту. Участников писательскогосеминара за все те выходные, когда мы вымучивали свои рукописи, разносили в пухи прах персонажей друг друга, но все равно не бросали наш мартышкин труд.

Больше всех я хочу поблагодарить моего замечательного мужаНика, который стал моим партнером по творчеству, поддерживал меня,редактировал, оценивал, вычитывал, наставлял на путь истинный и никогда неотказывался обсуждать перипетии сюжета и персонажей, если я заходила в тупик.Без него у меня бы не вышло.

Десять лет назад, в мой шестой день рождения, папа исчез.

Нет, он нас не бросил. «Бросил» подразумевает чемоданы,опустевший шкаф и запоздалые поздравительные открытки с десятидолларовымибанкнотами внутри. «Бросил» — значит, не был счастлив с мамой и со мной или встретилновую любовь. Нет, ничего такого не было. Впрочем, папа и не умер, иначе мы бызнали. Ни автомобильной аварии, ни трупа, ни полиции, обследующей место жуткогопреступления. Все случилось совершенно незаметно.

В мой шестой день рождения отец повел меня в парк, который ятогда обожала: уединенная сосновая рощица с беговой дорожкой и таинственнымзеленым озером. Мы кормили уток у берега, как вдруг услышали звон колокольчикаиз-за холма — фургон мороженщика! Я тут же захотела сливочный рожок, и папа,смеясь, вручил мне несколько долларов и отправил за мороженым.

Больше я его не видела.

Потом, когда полицейские обыскивали парк, они нашли отцовскиеботинки у кромки воды... и только. Озеро обследовали водолазы, хоть тамглубина-то всего десять футов, но ничего не обнаружили — лишь ил да водорослина дне. Папа исчез без следа.

А мне еще долгие месяцы снился один и тот же кошмар: будто ястою на холме и смотрю, как отец входит в воду, как волны смыкаются над егоголовой, а где-то вдалеке звякает колокольчик мороженщика, медленно и протяжно,складываясь в почти понятный мне напев.

Каждый раз, пытаясь разобрать слова за звоном колокольчика,я просыпалась.

Вскоре после исчезновения отца мама увезла менядалеко-далеко, в захолустный городок среди болот Луизианы. Чтобы «все начатьсначала». Но я-то чувствовала, глубоко в душе, что мама убегает... от чего-то.

А от чего я поняла лишь через десять лет.

Меня зовут Меган Чейз.

Меньше чем через двадцать четыре часа мне исполнитсяшестнадцать.

Шестнадцать весен, как в волшебной сказке. В шестнадцать летдевушкам полагается становиться принцессами, влюбляться, танцевать на выпускныхбалах и все такое. Не счесть романов, песен и стихов об этом чудесном возрасте,когда девушка встречает подлинную любовь, когда звезды сияют лишь для нее однойи прекрасный принц увозит свою возлюбленную в закат.

Но мне такое вряд ли светит.

В утро накануне своего дня рождения я проснулась, умылась истала копаться в шкафу, раздумывая, чего бы надеть. Обычно я просто хватаю спола что почище, но ведь сегодня день особенный: меня наконец-то заметит СкоттУолдрон! Мне хотелось выглядеть идеально. Впрочем, с моим гардеробчиком почасти модной одежды не разгуляешься. Другие девушки часами страдают на тему«что же надеть», а у меня в шкафу три категории нарядов: вещи сблаготворительных распродаж, чужие обноски и комбинезоны. «Ну что ж мы такиебедные? Знаю, разводить свиней — не самая блестящая карьера, но, казалось бы,хоть одни приличные джинсы для дочери уж можно позволить? — подумала я, сердиторазглядывая свой скудный гардероб. — Что поделать, тогда пусть Скотт влюбляетсяв мою естественную красоту и обаяние... если только не сваляю перед нимдурочку».

В итоге я нацепила штаны-карго, простую зеленую футболку исвои единственные потрепанные кроссовки, а в качестве завершающего штрихапровела расческой по белокурым волосам. Волосы у меня прямые, очень светлые ипо-идиотски встают дыбом, как будто я в розетку пальцы сунула.

Я стянула космы в хвостик и спустилась вниз.

Люк, мой отчим, сидел за столом на кухне, пил кофе и листалтонюсенькую городскую газету, которая больше похожа на раздел нашей школьнойгазеты «Хотите — верьте...», чем на источник настоящих новостей. Сами понимаете,чего еще ожидать, если первую страницу издания украшает заголовок «На фермеПатерсона родился пятиногий теленок!».

Итан, мой четырехлетний сводный брат, сидел на коленях уотца, мусолил печенье и ронял крошки Люку на штаны. Свободной рукой мелкийсжимал своего любимого плюшевого кролика Ушастика и то и дело пытался накормитьигрушку завтраком; мордочка у кролика была вся в крошках и фруктовой начинке.

Итан славный мальчишка. У него каштановые кудри, и отца, аглаза мамины — как и у меня самой: огромные, синие. Все встречные старушки сним сюсюкают, а совершенно незнакомые люди улыбаются и машут моему братишке,даже если мы идем по другой стороне улицы. Мама с Люком на сыночка ненадышатся, но, к счастью, его это, кажется, совсем не испортило.

— А мама где? — Я вошла на кухню и стала рыскать пошкафчикам в поисках единственного вида хлопьев, который мне нравится. Надеюсь,мама купить не забыла? Конечно же, забыла! Одни картонные подушечки и гадкаякаша для Итана. Неужели так трудно запомнить, что я люблю колечки «Чириос»?

Люк молча пил кофе. Итан дожевал печенье и чихнул на отца. Яшумно захлопнула дверцы шкафчика.

— Где мама? — повторила я громче.

Люк вздрогнул и наконец посмотрел на меня. В тусклых карихглазах, похожих на коровьи, сквозило легкое недоумение.

— Привет, Мег, — спокойно произнес он. — Я тебя не заметил.Что ты сказала?

Я со вздохом повторила в третий раз.

— Пошла в церковь, — буркнул Люк, опять утыкаясь в газету. —У них там женский клуб, какое-то собрание еще часа на часа, так что придется наавтобусе поехать.

Я и так всегда езжу на автобусе. Просто хотела напомнитьмаме, что на выходных она должна свозить меня за ученическими водительскимиправами. С Люком говорить бесполезно. Ему хоть четырнадцать раз одно и то жеповторяй, все равно забудет, как только я выйду из комнаты. Нет, Люк вовсе незлобный и делает так не специально и не по глупости. Итана он обожает, и мама сним, по-моему, совершенно счастлива. Но всякий раз, когда я к нему обращаюсь,отчим неподдельно изумляется, как будто напрочь забывает, что я тоже здесьживу.