Усадьба сумасшедших - Владимир Лорченков

— Значит так, мальчики, тексты нужны сейчас. Срочно.

Замура приятно улыбается. Вид у нее, как у доброй провинциальной учительницы словесности: косы, нелепо выглядящие на голове тридцатипятилетней женщины, правда, они русые, эти косы, о, да, этого у нее не отнимешь, — белокурая бестия, — голубые, чуть на выкате, как у Крупской, глаза, юбка ниже колена – единственная длина, которую может позволить себе полная женщина, если у нее есть чувство меры, конечно, а оно у Замуры есть. Но внешность ее, согласно избитым канонам, обманчива. Замура – жесткая, неприятная сука. Такая, какой и должен быть редактор партийной газеты, да и вообще – редактор. Тем более, что партия эта – Демократическая – готовится к выборам, и в офисе газеты – предрождественская прямо‑таки суета, толчея, и радостное ожидание праздника. Что положит Дед Мороз под елку: двадцать процентов голосов, или, того глядишь, тридцать? Рядом с Замурой – добрый полицейский Марчков. Был редактором «Советской Молдавии». Здесь он – ответственный секретарь. Раздает убогим те деньги, которые успевает спасти из загребущих рук Замуры.

— Писать будете прямо здесь, — чеканит она, а Марчков участливо спрашивает:

— Кофе с коньячком хотите?

Мы дружно киваем. Погода мерзкая, как же без коньячка? Пока кофе варят, — в штаб–квартире Демократической Партии растворимых суррогатов не бывает, — я тупо гляжу в монитор наборного компьютера. Ох уж эти южане… Как сделать сто пятьдесят строк интервью, если по ходу беседы кандидат мычал и блеял? Святая простота Гагауз Ери. Представитель нашей партии в этом благословенном крае понятия не имел, что делать с привезенными нами плакатами. Расклеивать? Ах, вот оно что…

Замура приносит кофе. Уловив мой растерянный взгляд, спрашивает:

— Тупица?

— Тупица, — вздыхаю я.

Подумав немного, — я даже отпить кофе не успел, хотя чашку и взял, — Замура решительно кивает:

— Выдумывайте. Через полчаса текст готов. Сергей – напарник (хотя это я – его напарник) – дописывает. Ему приходится хуже: интервьюируемый подонок бормотал что‑то более вразумительное, поэтому выдумывать нельзя.

Если бы меня в тот день искали посредством спутника из космоса, картина получилась бы следующая. Голубоватый земной шар, подернутый дымкой облаков – резкое снижение – маленький клочок суши, ограниченный пунктирами (это границы) – Молдавия – резкое снижение – город, распустившийся известняком на холмах – Кишинев – толчея рынка – одноэтажное здание с евроремонтом – улица Кожокарилор 14 – кресло – я. Ботинки, позаимствованный папой офицером на воинском складе, светлые джинсы, черные и густые брови, неправильной формы нос, глубоко посаженые глаза, стрижка почти под ноль (снова вспомним папу – офицера). Ах, да – сатанинская усмешка. Дело в том, что пока вы разыскивали меня при помощи сверхсовременной техники, а потом рассматривали, я вспоминал о нашей агитационной поездке на юг.

Вполне возможно, что вы, читающий эти строки, не живете в Молдавии, и потому не знаете о том, что такое Гагаузия. Это не сорт вина. Напротив – Гагаузия сама может похвастаться бесчисленным множеством вин, винзаводов и виноградников. Итак, как вы уже догадались, Гагаузия – местность. Территория. Или, говоря языком официальным, – Автономия в составе Молдавии. До сих пор не выяснено происхождение гагаузов, как народа. По одной из версий, бывшей долгое время официальной, гагаузы – потомки турок, принявших христианство, и осевших на юге Молдавии. Позже гагаузские исследователи опровергли эту гипотезу при поддержке, чтобы не сказать — полном попустительстве властей автономии. Что не помешало им, властям, выбить безвозвратный кредит из турецкого правительства, на строительство водопровода (вода – вечная проблема юга, сыновей его – югов, и во имя, аминь…). Спекулируя на «братских» отношениях, конечно.

Среди достопримечательностей Гагаузии: вино, брынза, ишаки, как основное транспортное средство. Но с 19 мая 1997 года по 20 мая того же года число предметов гордости Автономии увеличилось, должно быть, на два. Список тогда выглядел следующим образом: вино, брынза, ишаки, я – Владимир Лорченков, и Сергей Чуриков.

Мы ехали по скверной гагаузской дороге в «Жигулях». Вел машину необычайно толстый активист Партии – ближе к концу поездки мы его раскусили, а Чуриков даже обматерил. Еще бы, ведь шофер не захотел остановиться у придорожного кафе на обратном пути, а мы были голодны. Но он‑то, мать его, голоден не был! И потому не проявил должной любезности! Это потом. А сейчас мы едем, и я с восторгом тычу пальцем в ишака, бредущего нам навстречу. Ах, как хорошо, когда тебе семнадцать лет, дел по горло, и ты этому рад, и едешь туда, где никогда не был, да еще работаешь в предвыборном штабе (какая разница – в чьем?!).

Ишак! Первый и настоящий ишак, которого я в своей жизни увидел! Надо же! Определенно, повод для восторга. И небо было синим, и активист, брезгливо поджав слюнявые губы, гнал машину в Комрат – о, наша южная Пальмира ссохшихся трубопроводов и гипюровых кофточек! – а мы радостно посмеивались. Все? Нет. Ярко–синее небо. Сейчас я просто уверен, что на его фоне великолепно смотрелся бы мой первый воздушный змей, купленный лишь год назад. Он ведь тоже синий, мой змей, и он непременно слился бы с небом, и тогда мне казалось бы, что я держу на веревке само небо.

Несмотря на место своего рождения (конечно, он родился, а не был изготовлен) – Каролина Бугаз, — змей мой не проявляет упрямства, свойственного его землякам – украинцам. Он летит туда, куда я его направляю. Кажется, только сейчас я понимаю, почему так полюбил эту игрушку (ах, да, еще и кулинарию, но об этом потом). Это – единственное на свете существо, которое делает только то, что я хочу, и ничего больше, и совершенно притом не задает никаких вопросов. Item… (итак – для тех, кто плохо знает латынь, а к ним отношусь и я), мы выяснили, что никаких воздушных змеев в синем небе Гагаузии, под которым мчался наш «Жигуленок», не было. От зноя воздух дрожал – натуральнейшим образом, как стекла в доме у аэропорта, когда там взлетает многотонный грузовой самолет. Через несколько часов наш «Арго» причалил к пристани – дворику местного профтехучилища, где неустанно трудился на ниве просвещения (один экзамен – канистра вина или десять килограмм брынзы) наш Первый Кандидат… Осел, каких мало сыщешь, как, впрочем, и все последующие кандидаты – вынесли мы свой строгий приговор верхушке представительства Демократической Партии Молдовы в Гагаузии образца 1997 года.

В любом случае, усилия наши оплачены, — пусть и не так, как было обещано, гагаузские ишаки разведены по стойлам, а кандидаты – по должностям и постам, воздушные змеи не омрачают синевы неба Автономии, а мы, вернувшись из поездки, выдернуты утром следующего дня в штаб–квартиру Партии. По совместительству – офис партийного издания.