Вечеринка в стиле «вамп» - Алекс Кош

Поздняя весна. Одинокие ручейки талой воды стекают по тротуарам в поисках трещинок и выбоин в асфальте. Природа пробуждается ото сна, сбрасывая с себя оковы льда и снега. Снег, будто в отместку, оголяет слой мусора, накопившегося за долгую холодную зиму. Ох, и придётся же поработать дворникам, ведь они должны очистить от отбросов все тротуары, площадки, газоны… но это потом.

Сейчас же всё это богатство грязных оттенков серого и коричневого радует глаз, будто издевательски говоря: «Ну что? Дождались своей весны? А ведь так ждали, так ждали… Вот и получите по полному разряду и дождей, и слякоти, и грязи». Да, именно слякоти и грязи… признаюсь, эти атрибуты долгожданной весны просто идеально подходят к моему настроению. А другие люди… А что другие люди? Они просыпаются, неторопливо выползают из своих берлог, потягиваются и лениво поводят носами в поисках хлеба и зрелищ. Как тривиально. Зима сильно затормаживает и без того не шибко активных жителей столицы, поэтому, как любят говорить оптимисты, «всё самое плохое ещё впереди». Вот когда весна окончательно войдёт в свои права, тогда-то и начнётся самое интересное...

Кстати, позвольте представиться, меня зовут Виктор Светлов. Я самый обычный человек… с некоторых пор. И ничего интересного со мной не происходило вот уже, сейчас прикину, пять месяцев, три дня и пять часов. Примерно… я, конечно, не считаю, но…

С тех пор, как я был затянут в водоворот удивительных событий, довольно подробно (хоть и немного сумбурно) описанных в книге «Если бы я был вампиром», прошло немало времени. Хотя, я бы сказал, что прошла целая вечность. Странно. Когда с тобой случается что-то экстраординарное, выходящее за рамки твоего маленького мирка, ты хочешь только одного — чтобы всё скорее закончилось. А вот когда все приключения, наконец, завершаются становиться немного грустно. Грустно и скучно. Кто бы мог подумать, что я буду скучать по постоянному ощущению опасности и неопределённости? Сейчас, прокручивая в голове произошедшие события, я понимаю, как много сделал ошибок, и сколь многое хотел бы изменить. Я уже не тот глупый парень, шарахающийся от каждой тени. Я изменился. Не в лучшую и не в худшую сторону, просто стал немного другим. Более собранным что ли… Впрочем, всё это лишь ничем не подкреплённые догадки. С тех пор, как мой любимый психоаналитик Вельхеор пропал из мира снов, следить за бедной и больной психикой начинающего писателя (это я про себя, если кто не понял) стало просто некому… Вот ведь беда-то…

Москва. Одна из многочисленных школ восточных боевых искусств. Вечер...

Несколько человек в белых кимоно практически синхронно поднялись с колен и поклонились учителю, а затем друг другу. По залу разнеслось многократное:

— Домо аригато годзаимас[1]!

Учитель — подтянутый светловолосый мужчина средних лет, одетый в чёрное кимоно — благосклонно кивнул. Ученики начали неторопливо покидать тренировочный зал, перед выходом кланяясь противоположной стене — отдавая дань уважения помещению, как того требовал обычай. Не было произнесено ни одного слова, не сделано ни единого лишнего движения. Традиции и дисциплину русские каратисты чтили ничуть не меньше самих японцев (во всяком случае, наивные спортсмены искренне так полагали).

Только в раздевалке ученики немного расслабились и до оставшегося в зале учителя донеслись негромкие голоса и смех.

На его твёрдом, словно высеченном из камня лице промелькнула понимающая улыбка. Безусловно, русский человек может в течение нескольких часов быть серьёзным и собранным, как того требует кодекс и правила, но надолго его терпения всё равно не хватает. После тренировки люди тут же окунаются в бурный поток современной жизни, мгновенно забыв о кодексе самурая. Да что кодекс самурая… очень часто эти люди забывают и о более простых вещах, таких, как совесть и здравый смысл. Нет, учитель был реалистом — далеко не всегда те знания, которые он даёт ученикам, будут направлены во благо. Но всё же он верил, что если хотя бы часть того, что он рассказывает этим людям, будет ими воспринята — они станут лучше. Не сразу и далеко не все, но кто-то из них пройдёт по пути самурая. И вот ради этих нескольких человек и стоит проводить тренировки даже теперь... Теперь, когда врачи поставили однозначный диагноз. Или это лучше назвать приговором?

Он автоматически провёл рукой по шраму на виске. Что ж, его предупреждали, что такие травмы не проходят бесследно…

Голоса в раздевалке смолкли, хлопнула входная дверь, и в спортивном зале остался один учитель.

Поздний вечер как нельзя лучше подходит для расслабляющей медитации.

Он неторопливо прошёлся по залу и сел на колени в самой дальней его части. Насладиться тишиной мешала только орущая где-то под окном сигнализация. Впрочем, при надлежащей концентрации и посторонние звуки не помеха…

Завывания потревоженной сигнализации вскоре смолкли, но робкая тишина тут же нарушилась резким скрежетом где-то под самым окном. Учитель не обратил на него никакого внимания, полностью сосредоточившись на правильном дыхании и очищении мыслей. Лишь подметил краем расслабленного сознания.

Вскоре странный звук прозвучал гораздо настойчивей и ближе.

Странно, такое ощущение, будто кто-то водит чем-то острым по стеклу, — отвлечённо заметил учитель.

Звук повторился ещё громче и у учителя, мигом забывшего про медитацию, побежали мурашки по спине. Зловещий скрежет звучал совсем близко!

Учитель неторопливо (торопливость — удел молодых и бестолковых) подошёл к окну и вгляделся в темноту.

Под окнами школы, в спортивном зале которой проводились занятия, росли шикарные каштаны. Правда, шикарными они были только летом, а сейчас, ранней весной, деревья стояли одинокими скрюченными инвалидами, и веяло от них лишь серой тоской и одиночеством.

Между деревьев мелькнула быстрая тень.

Показалось? Нет, он точно видел кого-то. Но кого?

Учитель внимательнее всмотрелся в темноту и…

Тёмная фигура, казалось, возникла прямо из воздуха и расслабленно облокотилась на прямой ствол. Со второго этажа не было видно даже лица, не то что глаз, но учитель отчего-то точно знал, что в данный момент этот человек смотрит точно ему в глаза. Он почувствовал холодный цепкий взгляд, и впервые за многие годы его охватила настоящая паника. Что-то в этом взгляде пугало и завораживало одновременно. Учитель закрыл глаза, стараясь унять торопливо застучавшее сердце, а когда вновь открыл их… незнакомца под окном уже не было.

Учитель облегчённо перевёл дыхание и смахнул пот со лба. Черти что себе навыдумывал, как ребёнок ей Богу…