Школа строгого режима, или Любовь цвета юности - Наталья Штурм

Внимание! Копировать поступки главных героев ОПАСНО для жизни!

– Торжественную линейку… посвященную началу нового учебного года… – Добрая лицом директриса чинно обвела рукой всех присутствующих и эффектно закончила: – …считать открытой! Поздравляю вас, дорогие мои!

Площадь перед школой взорвалась аплодисментами и свистом. Старшеклассники лопали шары и изображали веселье. Мелкие стояли ровными рядками: девочки держали мам-пап за руки и напряженно глядели из-под капроновых бантов; зализанные на косой пробор мальчонки неуютно ежились в синих брючных костюмчиках с идейными эмблемами на рукавах.

Прозвучала команда – старшеклассники быстро разобрали прослезившихся детей и увели в новую прекрасную жизнь. Директриса благосклонно проводила малышей взглядом и блеснула очками в нашу сторону:

– Сегодня мы принимаем в наши ряды новый класс. Вы знаете, что уже много лет в нашей школе существуют классы с литературно-театральным уклоном – девятый «Б» и десятый «Б». В эти классы набирают самых талантливых и литературно одаренных ребят со всей Москвы. Вашими педагогами, ребята, будут ведущие актеры Малого театра, Щепкинского училища, а также известные киноактеры и режиссеры. Ребята, принятые на литературное отделение, будущие журналисты и писатели, будут учиться у нашего замечательного педагога, главного методиста Москвы по литературе, Льва Соломоновича Айзермана. Мы, коллектив нашей школы, надеемся, что эти два года навсегда останутся в вашей памяти как самые счастливые годы вашей школьной жизни!

– А я слышала, как одна училка сказала другой: «Опять этих чокнутых понабрали. От них одни проблемы». Это они про нас? – повернулась к нам стоящая впереди девочка.

– Ребята, кто ходил на похороны Высоцкого? – спросил кудрявый худой парень в очках.

– Я была у театра! – Невысокая девочка чуть картавила: наверняка с литературного отделения.

– И я! И я была! – загалдели со всех сторон мои новые одноклассники.

– А меня родители не пустили, – грустно сказала высокая брюнетка.

– У меня стихи о нем есть, переписал на кладбище. А еще фотки купил, где Высоцкий с Мариной Влади.

– Ух ты, покажи… – потянулись руки.

– Ребята, а давайте после уроков пойдем в Театр Станиславского на лишний билетик? – предложила блондинка-губки бантиком, явно с театрального отделения.

– Я там уже все пересмотрел, – тут же отозвался высокий парень с ехидно-серьезным взглядом. Видно, будущий писатель.

– Там сейчас идет новая пьеса «Взрослая дочь молодого человека». Сегодня премьера, – поделилась знаниями русая девочка с восточным разрезом глаз.

– Ничего подобного! Первая премьера была еще год назад, я ходил. Премьер всегда бывает несколько – билеты дороже стоят, – деловито прокомментировал парень с увесистым кожаным портфелем и с оттопыренной нижней губой.

– Там в спектакле есть про отца мальчика из этой школы! «…и Козел на саксе». Это про Алексея Козлова! Он знаменитый джазовый музыкант. Его сын Сергей эту школу год назад закончил, оператором будет, – проинформировал худой парень в очках.

Громкий мегафон искаженным звуком заорал на всю площадь:

– Так! Девятый «Б» построился и проходит в школу! Ваш кабинет номер тринадцать на втором этаже! Ваша классная руководительница Куряпина Агриппина Федоровна! Учительница по математике! Проходим, проходим, не задерживаемся!

– Ну, попали… – фыркнул ехидно-серьезный «писатель».

– А зачем нам, творческим, математичка? – в недоумении скривила «бантики» блондинка.

Учебный день был таким же, как в обычных школах. Но после основных уроков класс разделялся по талантам: одна часть уходила в актовый зал на занятия по актерскому мастерству и сценической речи, а другая переходила в класс литературы, где царил и властвовал Соломон (так любовно называли его ученики).

Это была совершенно другая жизнь.

Это была интересная и прекрасная жизнь. Всем новоприбывшим было с чем сравнивать. После унылых, бездарных районных школ с их издевательскими сборами металлолома, макулатуры, разделением классов на «зоновские» отряды правофланговых и неправофланговых (убейте, но я так и не поняла, что это и зачем) новая школа была как глоток свежего воздуха утопающему.

Здесь каждый ученик был личностью. Талантливы была все, в большей или меньшей степени. И каждый отличался яркой индивидуальностью, собственным мнением, которое умел отстаивать. А еще обостренным чувством собственного достоинства. Школа, как хитрый пылесос, всасывала самых интересных представителей этого поколения.

Тогда мы еще не понимали, что раньше времени вступили во взрослую жизнь и никто нас щадить не собирается. В жизнь, где происходит вечная борьба «физиков и лириков», где учителей от бога гнобят посредственности, где из трех понятий «нравственность, разум и сердце» предпочтение отдавалось лишь нравственности, причем именно так, как трактовала ее идеология коммунистической морали.

Мы были веселые, злые, талантливые и дерзкие. Нам делали больно – мы делали больно. Иногда незаслуженно. Мы были умны и поэтому изобретательно-беспощадны. Мы хотели изменить мир, мечтали стать великими.

У некоторых получилось.

– Тридцать три корабля лавировали, да не вылавировали, – отчеканила блондинка Вика, обнажив ровные зубки. – Надо повторять это упражнение по многу раз, тогда дикция идеальная будет.

– Ты в обморок сегодня падала? – спросила я, переодевая кроссовки.

– Сегодня сцендвижения нет, только речь. Но я все равно отрепетировала, смотри, как получается!

Вика-губки-бантиком прошла три шага по сцене, внезапно обмякла и убедительно грохнулась на пол. Да так, что пролетела под стулья, составленные пирамидой друг на друга.

Все ребята захлопали.

– Ух ты, здорово! – восхитилась я.

– Кстати, совсем не больно! – Вика, улыбаясь, вылезла из-под стульев и начала отряхиваться.

В актовый зал влетела вечно опаздывающая Динара. Тут же, вслед за ней, вошел педагог, известный актер Малого театра. Видимо, Динара бежала перед ним все четыре этажа. Обгоняла, чтобы он не подумал, будто она опоздала на урок.

Динара мигом заняла место в первом ряду и застыла во внимании.

– Ребята, поднимите руки, кто из вас точно решил, что станет актером? – спросил педагог, переводя взгляд с одного на другого.

Все одиннадцать человек подняли руки.

– Профессия актера, не стану скрывать, очень сложная. Во многом благодаря своей зависимости. Кому-то из вас повезет, и он станет хорошим и знаменитым актером, а кому-то нет. В любом случае вы должны быть настроены на победу, но внутренне быть готовы к… фиаско. Моя задача, – продолжил мастер, – чтобы вы извлекли из наших занятий максимальные знания и навыки. Даже если вы не станете актерами и актрисами, в жизни вам всегда пригодятся эти уроки.