Цена твоей беременности - Майарана Мистеру

Люди такие странные существа. Мы знаем, что будет больно, но подставляем спину для удара близкому человеку, чтобы было удобнее. Я ведь знала, что Алена пускает слухи обо, знала, что она совершенно не случайно пролила кофе на срочный контракт и даже знала, что именно она настучала боссу "правдивую" информацию обо мне. Знала, но ничего не предпринимала, потому что, в отличие от нее, я дорожила нашей дружбой и ценила то, что она сделала когда-то для меня. И теперь Аленка получила лелеямую должность, а я ярость начальства и, вероятно, волчий билет в трудовую книжку.

— Вы хоть представляете, какие убытки понесла компания? — злой взгляд генерального таранил меня уже десятую минуту. — Отвечайте.

— Да, — я склонила голову еще ниже, чтобы скрыть влажные глаза и чтобы никоим образом не взглянуть на Дмитрия Сергеевича. Страшно. И стыдно за свою мягкотелость.

— Да ладно! — усмехнулся мужчина. — Судя по вам, вы такую сумму видели... нигде.

Я почти до крови укусила собственную губу. Боль немного отрезвила меня и дала еще немного выдержки. Меня уже ноги не держали. Колени тряслись, голова кружилась, а во рту будто пустыня Сахара. Чуть-чуть, и я упаду прямо на пол, потому что сесть мне не предложили.

— И что мне с вами делать? — продолжал начальник вымораживающим все внутренности голосом.

На миг у меня восстала из пепла надежда и шепнула, что увольнять не будут. Но всего лишь на миг, потому что следующие слова Воскресенского убили ее напрочь:

— Увольнение - слишком простое наказание для вас, Виктория. Вам не сойдет с рук содействие нашим конкурентам.

И я уже не могла больше молчать! Я просто не могла!

— Я... я... Это все неправда! Я не могла помогать никаким конкурентам, я и ценных сведений не знаю, я ведь всего лишь стажер, я...

— Молчать! — босс как-то молниеносно поднялся со своего кресла, обошел стол, чтобы... направиться в мою сторону!

Я резко передумала оправдываться и отступила назад, наблюдая с ужасом за тем, как ко мне подходит злой Дмитрий Сергеевич. Шаг, еще один. Пространство между нами непреклонно уменьшается.

Страшно. А я будто бы приросла к дорогому светлому ковру - смотрела на внушительную фигуру приближающегося ко мне мужчины, подмечала почему-то дневную щетину на квадратном подбородке, сжатые волевые губы, и не могла сделать ни единого движения. Красивый, молодой и опасный... зверь. Иного описания его внешности я не могла и представить.

— На что вы готовы, чтобы спасти себя и свою рабочее место? — внезапно спросил босс, касаясь своим дыханием моего лица. Он преодолел расстояние и теперь стоял очень близко для обычного разговора.

Я попыталась сохранить свое личное пространство и отступить, но мужчина не дал, прижав меня к своему стальному телу.

Господи...

— Отвечай, — хрипло произнес Дмитрий Сергеевич мне в ушко, отчего холодные мурашки побежали по телу, сковывая его еще сильнее.

— Отпустите, пожалуйста... — Я ничего не понимаю. Что от меня хотят? Он же меня уволить хотел!

— Отвечай, — его голосе слышится сталь.

— На все, — испуганно пролепетала я.

И Вознесенский внезапно улыбнулся. Но эта не была дружелюбная, добрая и веселая улыбка, нет. Так улыбаются хищники, поймав добычу, - зло, с усмешкой.

— На все, говоришь? Раздевайся.

Что?! Меня от услышанного затрясло, и я бы упала, но он держал меня крепко.

— Р-р-раздеваться?

— Ты глухая? Сними чертову одежду! — нетерпеливо ответил мужчина и принялся сам расстегивать мою блузку.

Меня начало натурально колотить от страха. Я поняла, какое он "все" хочет от меня.

— Нет! Я... не готова! Я увольняюсь!

Генеральный мгновенно остановился, смерил меня презрительным взглядом и, насмехаясь надо мной, переспросил:

— Вы не готовы, Виктория? Ну, ничего страшного. Я позвоню в полицию, оформим ваш арест и на суде уже договоримся, — он говорил эти ужасные слова мягко, даже ласково. — Думаю, увлекательные пять лет в колонии вам обеспечены.

— Вы не можете! У вас нет прав! Вы лжете, — я посмотрела в его холодные серые глаза и увидела свой приговор. Мужчина все продумал до мельчайших деталей, и он не отступится. И кому поверят? Безродной девке, у которой есть только свобода, или матерому зверю, у которого весь мир под подошвой дорогих дизайнерских туфель?

— Я не лжец, — его пальцы на моей талии сжались сильнее, — а вот вы маленькая лгунья. Или я утверждал минуту назад, что готов на все?

— Я передумала! — нервно сглотнула и выставила ладони на каменной груди начальства, пытаясь оттолкнуть. У меня, конечно же, ничего не вышло.

— Тогда полиция? — насмешливый вопрос. — Все улики указывают на вас, Виктория.

И я... я сдалась. Потому что так и было. Я сглупила. Как же я сглупила! У меня нет шансов, если босс обратится в правоохранительные органы. Я потеряю то, что ценю в жизни больше всего - свободу. Я не могу. Я столько лет стремилась к самостоятельной жизни не для того, чтобы в итоге остаться ни с чем.

— Правильное решение, мышка, — Дмитрий Сергеевич чуть ли не ласково улыбнулся и рванул мою блузку, не заботясь о ее сохранности. Отбросил ненужную деталь одежды куда-то на пол.

Я лишь вздохнула ставший вязким воздух, когда чуть шершавые ладони скользнули по талии вниз, к бедрам. Вздрогнула, едва меня осторожно, но непреклонно развернули к себе спиной, и мужчина расстегнул мою юбку, и ткань сползла к моим ногам. Мой мучитель помог перешагнуть льняную кучку и подвел к столу. Я сначала не поняла, зачем, но едва осознала, было уже поздно: я лежала животом на холодной деревянной поверхности, а босс уже... он... Я вспыхнула мгновенно! От стыда и унижения на глазах выступили слезы. Я одна, лишь в белье, которое и преградой сложно начать.

— Скажите, Виктория, сколько мужчин раздевали, как сейчас это делал я? — злой голос босса в шею, пока его пальцы поглаживают то, что было скрыто до этого трусиками.

Господи...

— Ну же, — и прикосновения к самому сокровенному ритмичные, мягкие... Меня бросило в дрожь. И на этот раз отнюдь не от страха. Нет, я боялась, но к ужасу добавились... странные ощущения. И не менее странные покалывания в низу живота, тянущие, чего-то ожидающие. И такое чувство, будто мое тело совсем не мое. Я не могла себя контролировать. Я не могла сопротивляться, пока совершенно чужой мужчина совершал... такое!

— Скажи, сколько мужчин тебя касались? — холодный, будто режущий, вопрос и нежное поглаживание меня снизу. Контраст, от которого кружится голова и тело горит сотнями мурашек.