Спящее золото. Сокровища Севера - Елизавета Дворецкая

Это руны бука, это руны брега

И разные руны браги,

И славные руны силы.

Кто помнит, не портя,

Кто помнит, не путая,

Тому они будут во благо.

«Старшая Эдда»[1]

На пятый вечер после отплытия «Олень» пристал к узкому еловому мысу. Западное побережье Квиттинга, вдоль которого он шел на юг, населено довольно густо, и немного позади остались крыши какой-то усадьбы. Скейв кормчий даже уверял, что там гостиный двор, но туда было решено не заходить.

– Из-за Вигмара с нас опять потребуют целых пол-эйрира*! – сказал Гейр, вспоминая предыдущий ночлег. – Опять объявят, что держат гостиный двор не для оборотней, и будут коситься, как будто у нас из штанов торчат троллиные хвосты!

Гейр усмехнулся, вообразив у себя троллиный хвост, но решения не изменил. Восемнадцатилетний сын Кольбьерна из рода Стролингов, хозяина корабля, считался на «Олене» старшим. Пол-эйрира значили немного, но Гейру хотелось показать, как хорошо он умеет беречь родовое добро.

– Так, так, или станут гонять Вигмара между двух костров! – поддакнул его сводный брат, Книв.[2]

Вигмар сын Хроара, сидевший за передним веслом, хмыкнул, не оборачиваясь. Гейр настороженно посмотрел на него: не обиделся ли? При каждом гребке по спине Вигмара перекатывались тринадцать ярко-рыжих кос, длиной до самого пояса, связанных в общий хвост. Вместе с теми двумя, что заплетаются на висках и заправляются за уши, как положено у знатных квиттов (хотя до Стролингов роду Хроара-С-Границы далеко!), получалось пятнадцать.

– Отец тебя похвалит за такое благоразумие! – сказал Вигмар, мельком глянув назад. – Очень умно беречь серебро по дороге на торг – ведь на обратном пути у тебя его не будет вовсе!

Глаза у Вигмара были желтые, черты лица – резкие и острые. В усмешке блеснули белые зубы – увидев эту усмешку, хозяин предыдущего гостиного двора и потребовал пол-эйрира «за то, чтобы пустить в дом оборотня».

Братья переглянулись. Гейр нахмурился. В речах Вигмара не так легко удавалось разобраться и понять, где он просто шутит, а где насмехается. Книв, более уступчивый, двинул бровями, намекая, что с этим бешеным лучше не связываться. Но Гейр думал иначе: род Стролингов слишком глубоко уходил корнями во мглу древности, чтобы его потомок согласился терпеть насмешки.

– Что ты такое хочешь сказать, Вигмар Лисица? – сурово начал Гейр. – Не думаешь ли ты, что после торга у меня не хватит серебра заплатить за ночлег?

– Вон там хорошее место! – крикнул с кормы Скейв, и Гейр оглянулся посмотреть, куда тот показывает. – Можно пристать!

В глубине души он даже обрадовался, что их прервали: спорить с Вигмаром было что играть с огнем: увлекательно, но опасно.

На песчаной полосе перед ельником чернело несколько старых кострищ, указывая на то, что сюда не доходит приливная волна. Возле самой воды торчала надежная свая – привязать корабль, если не хочешь его вытаскивать. В ельник уводила неширокая, но утоптанная тропа – множество ног ходило туда за дровами и ради иных, не менее необходимых дел. Как видно, не только дружина «Оленя» предпочитала летом сберегать серебро и ночевать под открытым небом. Как говорится, в усадьбе Химмельбло – Небесный Свод.

«Оленя» вытащили на берег, развели костер – и сразу стало видно, что уже сумерки.

– Где тут может быть вода? – Книв извлек из поклажи железный котел и выжидательно позвенел дужкой.

– Вон там, за кустами! – Вигмар, едва глянув, махнул рукой. Он обладал истинно звериным чутьем на воду, и в этом отношении оказывался очень ценным спутником в дальних поездках. – Пойдем, покажу.

– Я сам схожу! – Гейр отобрал у брата котел. – А ты лучше займись рыбой.

Книв послушался: он родился от рабыни и хорошо помнил, что его место в самом конце стола. Вообще-то он был трусоват, но уступчив и покладист. Гейр обращался со сводным братом небрежно-покровительственно и сам не помнил, что тот старше его на целых два года.

Зато Вигмар, которому сравнялось двадцать пять лет, казался Гейру чуть ли не стариком. У него были глаза очень зрелого человека – жесткие и умные. Казалось, что он знает и понимает все на свете. Рядом с Вигмаром было любопытно, но неуютно – никогда не знаешь, чего от него ждать. Гейру приходилось не раз напоминать самому себе, насколько его род знатнее, а родичи богаче и многочисленнее, чтобы избавиться от проклятого чувства неуверенности.

Ольховые заросли, за которыми Вигмар подозревал ручей, темнели в конце длинной песчаной полосы. Он шагал первым, держа на плече копье с привешенным под наконечником лисьим хвостом, и посвистывал на ходу. Гейр позади тащил котел и хмурился, проклиная собственную умную голову, которая не позволяла послать за водой кого-то другого. Мать предостерегала, что через воду недобрые люди могут сглазить и погубить всю дружину. А Вигмар… Никто не знает, злой он или добрый, зато точно известно, что второго такого странного человека нет во всей округе. А все странное может оказаться опасным – это любой ребенок знает.

Позади ольховника тянулась каменистая ложбина, на дне которой между серыми обточенными валунами резво бежал ручей. Продравшись сквозь ломкие заросли, Гейр подставил котел под прозрачную струю и стал ждать, пока наполнится. Вигмар тем временем шагнул к берегу: он был непоседлив и любил глядеть по сторонам. «Насколько хватает длины шеи!» – говорила об этой его привычке Рагна-Гейда. Гейр улыбнулся, вспомнив сестру: она такая умная, приветливая, красивая – даже Вигмар признает, что в округе нет женщины лучше. При мысли о ней Гейр повеселел: с родней ему повезло гораздо больше, так что пусть Лисица не слишком-то задается!

Котел, который Гейр придерживал за стенки, ощутимо тяжелел, быстро наполняясь водой. Вот и еще один ночлег, еще один переход ближе к Ветровому мысу, где за квиттингское железо платят такие хорошие деньги. А там…

Вдруг Вигмар протяжно просвистел и опустил с плеча копье. Гейр вскинул голову и поспешно выволок тяжелый мокрый котел на берег. Уж не плывет ли какой-нибудь «морской конунг»* с вечным красным щитом на мачте?[3]В чужих местах можно ждать любой пакости.

Однако, догнав спутника, Гейр не увидел ничего особенного. Перед ними расстилался берег моря: длинная песчаная полоса, пестрая мокрая галька, плети полусухих водорослей, несколько больших серых валунов… и утопленник, лежащий головой на песке, а ногами в воде. Морские волны бились вокруг них, как возле коряги. С десяток чаек, потревоженных появлением людей, скакали по песку чуть поодаль, оглашая берег резкими недовольными криками.