Ружья стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Кэролайн Райан посвящается

Шла отчаянная схватка за сундук.

Загадочный ящик находился под охраной майора испанской армии. На его захват был брошен полковник французской Императорской гвардии. Француз получил широкие полномочия: он имел право убить любого, вставшего на его пути.

Сам по себе сундук представлял собой затертый до блеска и почерневший от старости деревянный ящик, перехваченный двумя железными скобами. Тронутое древней ржавчиной железо было еще крепким. Старинный кофр имел два фута в длину, восемнадцать дюймов в ширину и столько же в высоту. Он запирался на два засова с висячими медными замками. Красные печати между горбатой крышкой и корпусом с годами превратились в едва заметные наплывы воска, вкрапленные в старое дерево. Сверху сундук был обшит промасленной тканью, защищавшей его от непогоды. Вернее сказать, ткань защищала от непогоды хранящуюся внутри судьбу Испании.

На второй день 1809 года кавалерийский полковник едва не захватил сундук. Находящийся под его командованием полк французских драгун настиг испанцев близ Леона. Испанцы укрылись в горах, для чего им пришлось бросить коней, ибо ни одно животное не могло удержаться на обледеневших камнях, среди которых скрылся от погони майор Блас Вивар.

Стояла зима, самая ужасная зима Испании, и самое неподходящее время для северных испанских гор, но французы не оставляли майору Вивару выбора. В декабре армия Наполеона взяла Мадрид. Майор успел бежать с сундуком из столицы за час до того, как в нее ворвалась конница неприятеля. С ним было сто десять касадорцев – конных охотников с прямыми палашами и короткоствольными карабинами. Охотники, однако, скоро превратились в преследуемых. Вивар петлял и запутывал следы, стараясь любой ценой оторваться от французов. Он надеялся пробиться на север, к армии генерала Романы, но за два дня до того, как драгуны загнали его в горы, Романа был разбит. Вивар остался один. Из отряда уцелело девяносто человек, остальные погибли.

Погибли за сундук, который оставшиеся в живых тащили по обледенелым горам. Тропы замело снегом. Временами теплело, и тут же начинался дождь, превращавший горные тропы в непроходимое болото. За ночь грязь замерзала. Мороз унес жизни каждого десятого касадорца. Иногда им удавалось укрыться в пещерах или на заброшенных фермах.

В один из таких дней, когда налетевший с запада буран принес обильный снегопад, отряд забился в овраг у самого гребня горы. Лежа на краю оврага, Блас Вивар осматривал ущелье в подзорную трубу. Он видел врага. Французы преследовали Вивара на всем протяжении его нелегкого пути. Беда в том, что ему приходилось пробиваться через перевалы, а они шли по долине, где были дороги, мосты и жилье. Временами погода позволяла оторваться от преследователей, и Вивар с надеждой думал, что больше не увидит погони. Но спустя несколько часов после очередного снегопада ненавистные силуэты появлялись вновь. Дрожа от пронизывающего ветра, Вивар смотрел, как французы расседлывают коней в крошечной деревушке в устье ущелья. Их ждали тепло и еда, их кони получат ночлег и сено, в то время как его людям предстояло страдать от секущего снега и холода.

– Они? – К Вивару присоединился лейтенант Давила.

– Они.

– Кавалерия?

– Да.

Вивар разглядывал двух всадников на деревенской улице. Полковник императорской легкой кавалерии щеголял в алом ментике, темно-зеленых лосинах и круглой шапке черного меха. Второй всадник был одет в черную приталенную бурку и белые сапоги. Человека в черной бурке Вивар боялся больше, чем полковника, потому что именно он вел драгунов по его следу. Человек в бурке знал, куда пробивается Вивар, знал, где его можно остановить, и еще он знал, какой силой обладает окованный железом ящик.

Лейтенант Давила присел на корточки рядом с Виваром. Они давно перестали походить на военных; лица, сапоги и руки были обмотаны тряпками. Но под накидками из мешковины скрывались красные мундиры элитной роты касадорцев. Офицеры были закалены и опытны, как все, прошедшие французскую кампанию.

Давила взял у Вивара трубу. Сквозь слепящий косой снег мелькнул алый ментик кавалериста.

– Почему он без шинели? – пробормотал лейтенант.

– Хвастается закалкой, – проворчал Вивар. Давила опустил трубу ниже и увидел въезжающих в село драгун. Некоторые вели под уздцы хромающих лошадей. Все были вооружены саблями и карабинами.

– А я думал, мы от них оторвались, – невесело произнес он.

– Мы от них оторвемся, когда похороним последнего человека.

Вивар опустился на дно оврага. Закаленное солнцем и ветром суровое лицо майора оживляли искрящиеся юмором и пониманием темные глаза. Он посмотрел на дрожащих в овраге солдат.

– Сколько у нас еды?

– На пару дней хватит.

– Иногда мне кажется, – голос Вивара был едва слышен за воем ветра, – что Бог оставил Испанию.

Лейтенант Давила промолчал. Порыв ветра сорвал снег с края оврага и закружил его сверкающим вихрем. Давила с горечью думал о том, как французы разграбят деревню, присвоят себе дрова, еду, женщин. Разгонят визжащих детей, мужчин подвергнут пыткам, дабы вырвать у них сведения о потрепанном отряде касадорцев с сундуком. Крестьяне будут божиться, что никого не видели, после чего их все равно расстреляют, и на лице человека в черной бурке и белых сапогах не промелькнет ни тени сожаления. Давила закрыл глаза. До этой войны он не знал, что такое ненависть; сейчас он не знал, удастся ли ему когда-нибудь вырвать ее из своего сердца.

– Мы разделимся, – неожиданно сказал Вивар.

– Что? – переспросил задумавшийся о другом Давила.

– Я возьму сундук и восемьдесят человек, – отчетливо произнес Вивар, – ты с остальными останешься здесь. Когда французы уйдут за нами, пойдешь на юг. Только будь уверен, что долина свободна. Наш враг умен, возможно, он уже догадался, что я задумал. Так что жди, Диего! Жди, пока не убедишься, что в долине никого нет, а потом еще один день. Ты понял?

– Понял.

Несмотря на усталость и пронизывающий до костей холод, Вивар произнес последние слова с подъемом:

– Иди на Оренсе, Диего. Посмотри, остался ли кто-нибудь из наших. Скажи, что они мне нужны! Скажи, что мне нужны лошади и люди. Веди их в Сантьяго; если меня там не будет, двигайся на восток, пока не встретимся.

Давила кивнул. Вопросов было много, но он не мог заставить себя говорить.

Вивар тем не менее его понял.

– Если французы захватят сундук, – мрачно сказал майор, – ты об этом узнаешь. Они раструбят о своем успехе на всю Испанию. И война будет проиграна.