Ковчег - Дэвид Мэйн

Посвящается Узи

Ной же обрел благодать пред очами Господа.

Бытие 6:8

Ной смотрит на небо. В последнее время он часто обращает взгляд ввысь. Он ждет появления туч. Небо чистое, сияют звезды. Ной мочится, стряхивает последние капли и возвращается в дом. В доме жена медленно помешивает тушеное мясо в горшке, который висит над огнем. Время для ужина позднее, остальные уже поели и легли спать. Ной опирается о грубо побеленную известью стену и показывает на глиняную миску. Ему около шестисот лет: слова не нужны.

Мясо приготовлено с чечевицей. Ной с удовольствием ест. Немного соли бы не помешало, однако с солью в последнее время туго.

Ной заканчивает трапезу, отставляет миску в сторону и прочищает горло. Жена знает: сейчас он что-то скажет, и поворачивается к нему.

— Я должен построить лодку, — говорит Ной.

— Лодку, — повторяет жена.

— Скорее корабль.

Немного погодя Ной добавляет:

— Понадобится помощь сыновей.

Жена садится на корточки у очага: крепкие ноги широко расставлены, руки на коленях. Она вертит в руках деревянный черпак и произносит:

— Ты же не разбираешься в лодках. И в кораблях тоже.

— Я знаю все, что мне требуется.

— Отсюда до моря или реки, что может нести лодку, много лиг.

Ной теряет терпение:

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять.

Она кивает. Лампада, в которой горит оливковое масло, отбрасывает на них мягкий желтый свет. Жена крепко сбита, невысокого роста, широка в кости. Она гораздо моложе Ноя, ей около шестидесяти. Она была очень молода, когда вышла замуж за этого старика с седой бородой до пупа, чьи ноги перевиты венами, словно каналами. Ной на удивление крепок, она родила ему трех сыновей. Сейчас даже непонятно, кто из них выглядит старше — Ной или жена.

— Как мы доставим корабль к морю, когда ты закончишь строить? — осторожно спрашивает она.

Ной раздражителен, но быстро успокаивается.

— Мы не пойдем к морю. Море придет к нам.

Жена кидает в огонь валежник. Она уже сняла горшок с мясом, но продолжает автоматически помешивать в нем черпаком. У нее тонкие длинные пальцы.

— Тебя посетило видение?

— Да, — тихо отвечает Ной.

Повисает тишина.

— Понятно.

Жена поднимает голову, на ее лице грустная улыбка. На секунду Ною кажется, что ей снова тринадцать лет. Когда он приехал за ней, ее скрывали спины братьев. Глаза ее были обращены в землю. Ее вывели во двор, чтобы он на нее взглянул. Она ему понравилась, и он увез ее на муле. Тогда в его душе шевельнулось что-то простое и нежное. На секунду он пожалел ее, зная, какие тяготы лягут ей на плечи. Но ничего нельзя было поделать. Его призвали. Более того, его избрали. Его ждал труд.

— Думаю, тебе пора браться за работу, — говорит жена.

— Думаю, да, — соглашается Ной. Произнося эти слова, он отворачивается в сторону, замечая, как в глазах жены мелькает тень печали.

* * *

Вот как Ноя посетило видение.

Он был в горчичном поле, повсюду цвели цветы такого ярко-желтого цвета, что жгли глаза. Цветы качались на легком ветерке — словно по поверхности пруда пробегала рябь. Ослепленный цветами, Ной быстро шагал по тропе, зажав в правой узловатой руке посох. Он был погружен в мысли о торговле, прикидывая, что получит от Динара-торговца за горчицу, оливки, овечью шерсть, куриные яйца и козье молоко. Может, вина, которое поможет скоротать зимние ночи, или пару штук тканей с Востока, или соли — да, точно, лучше соли. Ясное дело, у жены свои запросы: медный горшок или прялка получше. Всегда чего-нибудь не хватает. Слава Яхве, у него нет дочерей, которых приходится выдавать замуж, поэтому не нужно забивать голову мыслями о приданом.

Неподалеку он услышал блеяние ягненка. Но Яфет пасет овец на восточных холмах, а они отсюда далеко. Неужели кто-то отбился от стада?

— Ной.

Голос шел не снаружи, а скорее изнутри его самого. Ной покачнулся, но не остановился.

— Ной.

Ной непроизвольно обхватил голову руками.

— Кто?..

— Ной.

Он почувствовал, как что-то давит за висками. Ощущение приводило в замешательство, но страха Ной не испытывал.

— Я здесь.

— Да, Господи, — удалось выдавить Ною.

— Ты праведник, Ной. Мало подобных тебе.

В ответ Ной ничего не сказал.

— Я призрел на тебя и сыновей твоих. Но не призрел я на многих других. Ты понимаешь?

— Не совсем, Господи.

— Я истреблю отступников.

— Истребишь? — еле слышно прошептал Ной.

— Я обрушу на них справедливую кару. Сгинут они в водном потопе и предстанут на суд мой.

Ной охнул. Он почувствовал, как по ногам побежала горячая струйка.

— Да пребудет воля Твоя, Господи. Прошу Тебя, пощади меня и сыновей, пусть мы и не заслужили Твоей милости.

— Не бойся, Ной. У меня есть на тебя планы.

Ной уже давно стоял на месте. Вокруг него расстилались цветы, такие яркие, что его глаза наполнились слезами.

— Ты построишь лодку. И не просто лодку. Она должна быть большой, в сотни локтей, чтобы туда вошел ты с сыновьями и женой твоей, и женами сыновей твоих.

— Да, Господи.

— Когда закончишь, возьми с собой всех животных, от всякой плоти по паре, и они войдут к тебе. Ты же возьми себе всякой пищи, какою питаются, ибо не ведаешь ты, сколько будешь скитаться по волнам потопа.

— Я сделаю, как велишь, Господи.

— Когда кончится дождь, ты и семья твоя, и животные, что будут с тобой, пойдете и заселите землю. Все остальное, что есть на земле, лишится жизни.

Ной кивнул. Если он еще не обмочился, сейчас этого не миновать.

— Господи, это судно…

— Сделай его большим, — посоветовал Яхве.

— Сто локтей?

— Триста. Пятьдесят в ширину и тридцать в высоту. Устрой в нем нижнее, второе и третье жилье, осмоли его смолою внутри и снаружи и сделай две двери в боку его высотой в три человеческих роста.

Ной почувствовал, как в нем зашевелилось отчаяние.