Людвиг II - Мария Залесская

У истории есть свои герои и антигерои. Причем далеко не всегда это деление происходит, так сказать, по справедливости. Очень часто наряду с фактами в дело вмешивается такой вроде бы «неисторичный» аспект, как искусство. И вот уже реальный человек сначала превращается в персонажа, а со временем вообще вытесняется этим персонажем из памяти потомков; его оценивают не по конкретным делам, а по тому образу, в котором он запечатлен в художественном произведении, пьесе или в фильме. Для подавляющего большинства, например, Ричард III априори — мрачный убийца-горбун, на совести которого как минимум смерть его малолетних племянников. И никому нет никакого дела до того, что серьезные историки, мягко говоря, сомневаются в совершении сего злодеяния по приказу именно Ричарда. Не говоря уж о пресловутом горбе, которого у данного английского монарха никогда не было, что является делом, давно доказанным. Но Шекспир сказал, и точка!

Кроме «необъективности» искусства, созданию правдивого исторического портрета мешают еще и чисто человеческие факторы, такие как симпатии или антипатии самого историка, этот портрет создающего. Хотя справедливости ради надо сказать, что требовать абсолютной объективности от человека невозможно. И как часто мы читаем работы, на страницах которых перед нами предстает то «ангел в сияющих одеждах», абсолютно лишенный любых отрицательных черт, то «кровавый демон», в котором вообще нет ничего положительного. Но портрет не может быть нарисован только «белыми» или только «черными» красками. «Чисто белый» цвет присущ исключительно Богу, а «чисто черный» — дьяволу. Человек — будь то гений или вершитель судеб, достигший вершины власти, — не является ни ангелом, ни демоном. В нем намешано множество различных тонов и полутонов, которыми нельзя пренебрегать при создании полного объективного портрета. Вообще, в идеале «цвет» истории как науки должен быть один — «серый» — не в смысле усредненности и безликости, а в смысле смешения положительных «белых» и отрицательных «черных» сторон, присущих любому историческому событию и любой исторической личности. В то же время если на какой-то персонаж на протяжении многих лет, а иногда и столетий выливалась одна только «черная» краска, то появление «необъективного белоснежного» портрета можно только приветствовать — «чернота» размывается, и объективность торжествует.

Людвиг II Баварский… Герой или антигерой своего времени? Он, находившийся на вершине власти, воплотил в себе в наивысшей степени все противоречия «века романтизма». Он — настоящий герой новелл Роберта Шумана или Эрнста Теодора Амадея Гофмана. И он же — реальная историческая личность, приведшая свою страну к глубокому политическому кризису.

В большинстве исторических трудов его прямо называют «безумным королем», не стараясь даже вникнуть в причины его душевного недуга, если таковой и был на самом деле. Кстати, еще один закон «реалистической исторической живописи» — исследуя следствие, необходимо начинать с его причин. Если король был безумен, то что толкнуло его в эту бездну: наследственная предрасположенность, тяжелый душевный надлом, который ему не удалось пережить? А может быть, злая чужая воля, клевета, оказавшаяся настолько живучей, что даже спустя 125 лет со дня трагической смерти Людвига II в его «деле» так и не поставлена точка?

«Я хочу оставаться вечной загадкой для себя и для других», — как-то сказал Людвиг II Баварский своей гувернантке, видимо перефразируя любимого им Шиллера.[1] И ему это в полной мере удалось. Людвиг II — человек-тайна, человек-загадка. Доступные исследователям материалы — кстати, весьма противоречивые и неоднозначные — могут лишь приоткрыть тщательно задрапированную занавесом сцену, на которой разыгрывалась драма его жизни, но всей правды мы так и не увидим. Мы можем ее лишь почувствовать и сделать свои собственные выводы.

Справедливости ради надо сказать, что подобные попытки предпринимались неоднократно. Интерес к личности Людвига II наглядно демонстрирует количество литературных произведений, появившихся спустя всего лишь 25 лет после его трагической кончины (к «юбилейному» 1911 году). «Катюль Мендес изобразил его в романе «Король-девственник», Густав Кан осмеял в «Короле-безумце». Бодлер окружил его мученическим ореолом. Итальянский поэт Д’Аннунцио говорит о нем в «Девах скал», Бьёрнсона долго искушала мысль использовать жизнь Людвига как сюжет для драмы. На книжном рынке Европы появляются все новые и новые книги, авторы которых пытаются осветить его личность — каждый по-своему. В начале нынешнего года (1911-го. — М. З.) во Франции напечатано сочинение под названием «Романтическое путешествие к Людвигу II», в Норвегии Клара Тшуди[2] выпустила обстоятельную биографию баварского короля. Затем в Германии Штильгебаур написал роман «Пурпур», в центре которого стоит фигура Людвига II. И тем не менее жизнь этого красивого, временами просто обаятельного человека представляется до сих пор загадочной во многих отношениях».[3] Перечисление этих, далеко не единственных произведений, посвященных баварскому королю, приведено здесь не случайно. Действительно, количество художественных трудов — от поэм до романов — впечатляет. Искусство и литература «рисовали» портрет Людвига II гораздо активнее, чем это делали обстоятельные научные биографии. (Кстати, опубликованные на сегодняшний день научные исторические труды написаны почти исключительно немецкими авторами.[4])