Записки финансиста. Красота – страшная сила - Виктория Макарова

Виктория Макарова

Записки финансиста. Красота — страшная сила

Как мы видим себя и как нас видят другие — это совершенно два разных образа. Мы чаще всего относимся к своей внешности очень критично, выискивая недостатки там, где их просто нет или другие видят только достоинства. Отсюда вся человеческая неуверенность и нерешительность. Страх, что нас не замечает человек, который нам нравится, что мы его не достойны. Как я могу подойти к нему или к ней, задаем мы себе вопрос. Ведь он/она так красивы, так совершенны. А я? Ноги не из того места, слишком толстые или худые, губы узкие, волосы слишком прямые, грудь не того размера, попа не той формы, в общем я какой-то совершенный урод. Знакомо? Червь сомнений точит нас.

Вы верно поняли, рассказ опять же о насущном, о личном, о переживаниях по поводу своей внешности и физической привлекательности. И только если человек принимает себя таким как есть, со всеми своими плюсами и минусами (назовем «физическими изъянами»), то становится уверен в себе. Я уже говорила, если человек нравится себе, он всегда нравится другим.

Пройдя свой долгий путь и вспоминая непростую жизнь свою, с уверенностью заявляю: «У меня нет комплексов. Уже ооочень давно. Я себя вполне люблю. Но когда мужчины, знакомясь со мной, говорят мне о моей красоте и неотразимости, я просто смеюсь и отвечаю: «Не заблуждайтесь!».

…Произошла вся эта история в лихие девяностые годы. Было мне тогда лет восемнадцать от роду, потому как училась точно помню на втором курсе университета, получая высшее экономическое образование. Дико популярное в те годы, замечу я. Но не о профессии великого финансиста я мечтала. Опять отвлекаюсь.

Зарплаты родителям задерживали безмерно…месяцами. Я бралась за любую работу какая подвернется. Курсовую работу написать — пожалуйста, полы помыть — не вопрос, даже в казино официантом если надо. При этом работу надо было совмещать с учебой и тренировками. Тяжковато проходила моя студенческая молодость…

И вот однажды мне на улице предложили стать натурщицей для художников старших курсов, которые учились в училище искусств. Будущие мэтры кисти в настоящее время были лишь подмастерьями, уже освоили натюрморты и приступили к покорению жанра «портрет». Дело было так. Замечательная пара подошедших ко мне состояла из двух творческих личностей: мужчины — руководителя всего старшего курса, и женщины — педагога, который обучал художников писать «портрет». Эти двое долго восторгались мною прилюдно, говорили какой у меня яркий и сложный образ, горячий и эмоциональный, который художники должны были попробовать передать.

Ну что мне было делать. Конечно я согласилась. И вы бы согласились, если бы вам предложили за каждый день позирования приличные деньги и возможность забрать любые два понравившиеся вам портрета, которые в будущем станут шедеврами и называться никак не иначе как «розовым периодом в начале творческого пути великого мастера».

Если бы все это происходило в 20… годы, я бы вряд ли согласилась на столь сомнительную аферу, поскольку в двухтысячных… желающие сделать карьеру фотомодели девушки приходили позировать в ателье, а там попадали на «иного рода» кастинг. Но в девяностые годы мы еще не отошли от советского менталитета, вера в людей и светлое будущее еще теплилась в нас.

На позирование велено было приходить каждый день в одном и том же, что было в принципе не сложно в виду моего скромного гардероба в ту пору. Но мое женское естество воспротивилось. Категорически! Во-первых, из слов руководителя курса я поняла, что «художники» — сплошь мужские молодые таланты, и кто его знает, вдруг встречу там свою судьбу. Во-вторых, чуть не с тринадцати лет знаю одно французское высказывание: «Если женщина дважды подряд пришла в одном и том же, значит она не ночевала дома». Кстати, до сих пор им и руководствуюсь, и ни разу покамест на второй день не пришла в том же самом, ибо моя личная жизнь должна быть сокрыта от посторонних глаз. Поэтому на позирование я одевалась как мне вдумается.

В целом, вся эта «рисовальная» эпопея заняла дней десять. Ходила я в училище искусств после лекций в университете, сидела там по четыре часа в роли натурщицы. Мое первоначальное предположение оказалось верным, в основном учились парни на этом курсе, мои ровесники.

Сидеть было жесть. Не шевелись, эмоции передавай одинаковые. Перерыв пять минут в час. По возможности я старалась исподволь изучать этих маслописцев. Надо же было каким-то образом мало-мальски осуществить отбор кандидатов на вакантное место моего молодого человека. Их интерес к моей персоне был очень явным — слишком долго их взгляды задерживались на мне… дольше, чем нужно для очередного мазка по холсту. Можно сказать, что мы вели перестрелку глазами процентов с пятьюдесятью из них. Мне лестно было их повышенное внимание. Ах, это сладкое слово — лесть!

На последнем уроке педагог выставляла им оценки. Перед этим она подошла к каждому из них, окинула взглядом готовые полотна и, глядя на меня, спросила их, какую девушку они видят перед собой.

Какая Я? Всегда была компанейская, веселая, играла на гитаре, на своем потоке была душой любой компании. Весь второй курс экономического факультета состоял из двух потоков общим счетом двести душ. Так что считайте сами. Плюс дружна была со студентами мужского пола на два курса старше меня вроде и на почве волейбола, но знала, что приглашали они меня на разные мероприятия из своей студенческой жизни, просто потому что со мной было легко и интересно. Я спокойно относилась к критике в свой адрес и шпильки воспринимала беззлобно, смеясь над собой вместе с шутником. Да я и сама любила поиронизировать над ситуациями и людьми. Это очень важное умение в любом возрасте, особенно для нас, ранимых женщин. Как говаривал Бернард Шоу: «Все без исключения женщины думают, что обладают чувством юмора, потому что любят похихикать над подружкой; но только у одной из тысячи хватает ума посмеяться над собой.

Вполне естественно, что в сердцах этих художников мой образ нашел отклик. И они наперебой твердили педагогу какая я красавица-раскрасавица. Я внутри млела от удовольствия.

И тут педагог убила меня и бедных художников на месте фразой… фанфары в студию…: «Не заблуждайтесь! она вовсе не красива!! Более того, по канонам красоты и