Мерле и повелитель подземного мира - Кай Майер

Каменный лев летел над безлюдной равниной, сверху казавшейся серым пепельным морем. Крылатый обсидиановый Фермитракс стремительно несся высоко в небе под плотным покрывалом облаков. Девочке, сидевшей на нем верхом, чудилось, что протяни она руку, и можно дотронуться до ватного брюха туч.

Мерле обеими руками держалась за гриву крылатого льва. Его густая грива, как и сам Фермитракс, была из черного обсидиана, но пальцы Мерле ощущали тепло его мягкой длинной шерсти. Это было одной из многих загадок каменного зверя, который легко нес ио воздуху свое массивное тело.

На такой высоте встречный ветер пронизывал Мерле насквозь. Ни красная вязаная шаль, ни длинное платье не спасали от острого холода. Подол вздымался на ветру, и коленки совсем закоченели. Спина тоже застыла, в животе урчало от страха, а уши кололо иголками в этом студеном поднебесье. Хорошо еще, что ноги в крепких кожаных ботинках, да и руки не очень замерзли. Не то можно было бы вообще превратиться в ледышку в сумасшедшей гонке над пустынной землей, видневшейся под ними где-то далеко внизу.

Два дня назад Мерле верхом на Фермитраксе сумела бежать из родной Венеции. Им удалось прорваться сквозь огненные заслоны египетской армии, осаждавшей город. Теперь они уже почти двое суток летели на север над опустошенной и безлюдной местностью, видели руины городов, обугленные развалины стен, пепелища на месте домов и усадеб, сожженных и обращенных в прах полчищами солдат Египетской Империи; видели мертвые деревни с одичавшими собаками и кошками. Странно, что в некоторых местах земля была изрыта, перепахана и рассечена такими глубокими бороздами, каких не мог бы оставить ни один гигантский плуг, запряженный и дюжиной быков.

Однако природа изо всех сил противилась разрушительной мощи Империи, и многие луга уже зеленели под весенним солнцем, кусты сирени снова поднялись и зацвели возле разрушенных стен, а деревья покрылись изумрудной сочной листвой. Жизненная энергия растительного мира словно бросала вызов вратам, стеревшим с лица земли дома и поселки.

— Долго еще нам лететь? — прохрипела Мерле на ухо льву.

Фермитракс ответил зло и глухо, как из бочки:

— Полдня до нынешней среды.

Мерле на него не обиделась, промолчала и стала ждать, когда наконец заговорит ободряющий голос откуда-то из глубины ее собственного сознания, как бывало всегда, когда она нуждалась в утешении или просто в нескольких добрых словах.

Однако Королева Флюирия молчала.

— Королева! — робко окликнула ее Мерле.

Фермитракс уже успел привыкнуть к тому, что Мерле время от времени с кем-то разговаривает, кого нельзя ни видеть, ни слышать. Но по тону он сразу улавливал, когда девочка обращалась именно к нему.

— Никто тебе не отвечает? — спросил он чуть погодя.

— Она думает, — сорвалось с губ Мерле. Эти слова произнесла вовсе не она. Это Королева Флюирия опять заговорила ее голосом. Мерле смирилась с таким неудобством, хотя втихомолку злилась. Но сейчас она даже обрадовалась, что Королева проявила признаки жизни.

— О чем ты думаешь? — спросила Мерле.

— О вас, людях, — произнесла Королева и заговорила своим неслышным голосом, который звучал лишь в голове Мерле:

— О том, как вы могли до этого дойти. Как могли такому человеку, как Фараон, позволить совершить нечто подобное?!

У голоса не было рук, чтобы указать на опустошенные земли, но Мерле поняла, о чем хочет сказать Королева, и заметила вслух:

— Да разве это сделал он? И разве Фараон — человек? Он же был мумией, пока его не оживили жрецы.

— Ты не права. Он был человеком и восстал из мертвых, и его ничто не может оправдать, раз он ввергнул все страны в такую войну, какой мир не знал уже много столетий.

— Много столетий? — удивилась Мерле. — Значит, когда-то была такая война и кто-то уже завоевывал целый мир?

Она слышала, что, кроме Венеции, дни которой теперь были сочтены, только одно-единственное царство три века противостояло Египетской Империи. Все остальные страны давным-давно были покорены войсками мумий и наводнены полчищами жуков-скарабеев.

— Да, такое уже пытались сделать. Но это было много тысяч лет тому назад, во времена подводных Океанских цивилизаций.

Океанские цивилизации. Эти слова продолжали звучать в сознании Мерле, хотя Королеву уже не было слышно. С тех пор как она освободила Королеву Флюирию из рук египетского лазутчика, Мерле не могла отделаться от мысли, что сама Королева, такая странная и непонятная, наверное, когда-то родилась и жила в одном из подобных древних подводных государств, которые были невероятно могущественными. Но Королева однажды отвергла это предположение, и Мерле готова была ей поверить. В самом деле, такое объяснение ее происхождения было бы слишком простым. До сих пор никто не мог понять и объяснить, кем была и откуда появилась диковинная Королева Флюирия; не понимала и Мерле, хотя очень сблизилась с ней после их совместного бегства из Венеции.

Мерле с трудом оторвалась от своих мыслей. Думать о Венеции — значит думать о Серафине, а от этого становится грустно и тяжело на душе.

Она подняла голову над гривой Фермитракса и стала напряженно всматриваться вдаль. Перед ними замаячили высокие горные отроги. Местность внизу сделалась холмистой и стала походить на предгорье. Должно быть, цель их путешествия уже близка.

— Ой, там на горах снег!

- А ты чего ожидала? — насмешливо проворчал обсидиановый лев. — Видишь, как высоко мы летим? Будет еще холоднее, пока не окажемся по ту сторону гор.

— Я никогда не видела снега, — задумчиво сказала Мерле, — Люди говорят, что уже давным-давно нет настоящей зимы. И лета тоже нет. А весна и осень совсем перемешались друг с другом. Ничего не понять.

— А вот люди, как я вижу, совсем не изменились, пока меня держали в заключении в башне Кампанелле, — снова засмеялся Фермитракс. — Они с утра до вечера только и болтают о погоде. Такое множество умов занято разгадками явлений, которые никому не под силу изменить. Зачем?

Мерле не нашлась что ответить. В эту минуту Королева снова заговорила внутренним голосом:

— Фермитракс! Гляди, там, у подножия горы… Что там такое?

Мерле невольно глотнула слюну, будто хотела проглотить эти чужие слова, которые сорвались у нее с языка. Но вдруг почувствовала, что язык и губы стали ей повиноваться.

— Да, я тоже что-то вижу, — проговорила она. — Может быть, это стая птиц?

Лев ворчливо ответил:

— Нет, не стая птиц. Что-то очень большое и тяжелое.

Огромная черная тень, как туча, медленно летевшая над горным отрогом, имела четкие очертания. С более близкого расстояния и на фоне высоких гор это темное нечто, перелетавшее ущелье, уже не казалось чем-то страшным и грозным. Но по мере того как они подлетали ближе к загадочной темной глыбе, которая гоже к ним приближалась, становилось понятно, что им грозит смертельная опасность.