Подвиг Калгара - Пол Кирни

Прошло больше пятидесяти лет, как мы изгнали орды тиранидов с Ультрамара, но последствия той войны еще ощутимы, будто они — раны на самом сердце ордена. От моей родной Первой роты ныне осталась лишь горстка воинов, с тех пор как флот-улей «Бегемот» изрыгнул свою скверну на Макрагг. Пройдут десятки, а может, и сотни лет, пока планета не возродится.

Пятьдесят лет. Как быстро летит время! С тех пор разразилось много других войн, но ни одна не сравнится с тем кошмарным адом, что разверзся на нашей родной планете. И там, на хребте Хладной Стали, я тоже должен был погибнуть, если бы мои телохранители не отдали за меня жизни.

Я молюсь за ушедших воинов с каждым восходом, ибо они покинули этот мир вместо меня. Они сделали свой выбор, и я перед ними навеки в долгу.

Погибшие во славе. Они уходят в Царство Императора, и, если на них сошла благодать, генное семя извлекается, так что плоть от плоти их живет, чтобы сражаться снова. Таков порядок вещей уже тысячи лет.

Так живет наша вселенная. Мы связаны вечной службой. Службой человечеству.

Sucipat Imperator sacrificium nostrum.

Да будет наша жертва достойна Императора.

Слабости смертных нечасто обуревают тело, которое мой божественный отец даровал мне. Но время от времени усталость дает о себе знать подобно последнему закатному лучу, который гасит ночная темнота. Я не могу понять, откуда она берется, и, быть может, это коварная скверна имматериума, да хранит меня Трон.

Я изгоняю ее из разума, уничтожаю. Когда я молюсь, сражаюсь, моя вера в Искупителя живет. Трон вечного Императора поддерживает во мне жизнь.

Об этом не знает никто: ни мои верные боевые братья, ни темнота в уголках крепости Геры. Я скрываю усталость, этот изъян, эту трещину.

Я справлюсь, ибо сама жизнь ранит, и то, как мы переносим ее удары, закаляет нас, переплавляет души в нечто большее, объединяет их в огромное целое.

Боль. Я приветствую ее. Ведь именно она — признак того, что я жив.

Боевые барабаны омерзительно и непрерывно грохотали в такт биению яростного сердца орка. Шум заглушал все звуки джунглей, несся в усыпанное звездами небо. Орочья орда плясала и бесновалась вокруг костров, завывая на сияющие луны. Гигантские дикари скалились, кусались, терзали и убивали друг друга в безумной животной оргии.

Крики пленников давно смолкли, их тела поджаривались на вертелах.

Браг сидел на камне, заменявшем ему трон, уперевшись в него кулаками и прижав колени к ушам. Его голова напоминала неправильной формы булыжник, который лавина сбросила с горы и била об острые скалы. Огонь полыхал в его глазах — зорких, полных лютой злобы и ума, в чем никто из его племени не мог сравниться с ним.

Его время пришло. Он чувствовал это нутром.

Подле него стояли три военачальника орды. Их переполняли ярость и природная орочья нетерпеливость, но все же одно лишь присутствие вождя сдерживало их. То были существа из первобытных кошмаров, рожденные для единственной цели, неуправляемые, как лесной пожар. Чтобы подчинить этих тварей, собрать их и заставить сражаться вместе, требовалась невероятная воля.

Браг обладал этой волей. Он вселял такой страх в своих сородичей, что те подчинялись ему безропотно. Им были неведомы верность и привязанность, но они уважали силу. Покуда Браг был способен убить сильнейшего их них, его замыслы свершались и было с кем драться, кого ограбить и убивать, они будут следовать за ним подобно щепкам, влекомым быстрым течением.

— Нам нада еще больше! — прорычал Браг, словно бы выплевывая слова из кривой клыкастой пасти. — Нада еще! Наши бальшии карабли гатовы и уже висят прям над нашими голавами. — Он поднял к небу массивную голову на бычьей шее. — Этат мир мы уже сажрали. Тут нам больше нечева делать — астались тока кости да камни. Нада идти дальше, найти новые места и пабить новые племена. А то парни начнут бить друг друга, и мы абгадим все, чо тут сделано. Все, чо я сделал.

Он посмотрел на своих подручных, которые возвышались во тьме, будто черные глыбы с алыми глазами.

Утробное одобрительное «Ррраррр!» было ему ответом.

— Пускай парни еще павеселятса, но если кто начнет балыную драку, рвите им голавы. Пусть помнят, что ани все принадлежат мне.

Сделав паузу, он взглянул по очереди на каждого из подчиненных. Те опустили глаза. Встретиться с вождем взором означало бросить ему вызов, а к этому они не были готовы. Браг убил всех, кто посягал на власть, а таких было много. На планете не осталось ни одного орка, столь же коварного и сильного, как Браг, и все это знали.

Он тоже это знал. На его морде появился варварский оскал — нечто вроде насмешки.

— Вы все май. Я приказываю, вы выпалняите. Так мы сильны. Если бы не Браг, вы бы до сих пор были мелкими вождиками, бегали па джунглям и нападали ночью на фермы. А типерь у нас целый мир. Я это сделал. Браг Зеленый Шторм. Сабрал вместе все кланы. Повел вас на города и первым залез на стену бальшой столицы, бальшова места, где много розовокожих. Никада ни забывайте аб этам!

Повсюду полыхали огни, разгоняя тьму. Горизонт освещало зарево горящего имперского города, который все еще грабили орки. Браг со своими телохранителями и военачальниками покинули его разрушенные стены после трех дней грабежа, позволив остальным собирать трофеи и пожирать пленных, не годившихся в рабы.

Он любил джунгли. Ему были ненавистны камень и пласкрит городов, которые строили розовокожие. Даже их мануфактории он громил и разрушал, не оставляя камня на камне. Враги требовались ему для развлечения, они были трофеями, а еще это помогало завоевать славу. Ее он хотел больше всего. Браг Зеленый Шторм — так его будут звать отныне. Он заставит всех помнить это имя, залив планеты кровью их обитателей.

— Начинайте после палуночи сабирать все кланы. На рассвете мы пазавем челноки, пагрузим парней в бальшие вагоны и полетим в Балыную Темноту. Там палным-пално других миров, которые уже сазрели и красные как мясо.

— Ента где такие есть? — спросил один из орков.

Взревев, Браг резко спрыгнул со своего камня-трона.

Обрушившись, подобно урагану, на заговорившего, он взмахнул своей когтистой лапой — и могучий орк весом в полтонны отлетел назад и рухнул на спину с выбитым глазом и разорванной щекой.