Палитра - Ариадна Бернс

Ариадна Бернс

Палитра

Рубильник

Знаешь,

Небоскрёб моих мыслей совершенно не умеет спать.

Так и хочется вырубить в будке сознания электричество.

Я пыталась найти снотворное раз двадцать пять.

Жаль, что аптечку забрал ты опять,

Ваше Величество.

Ты убрал все замки, но двери открыть никак невозможно.

Я искала подсказку, заметку, хоть что-то в этом ужасном потоке.

Я сломала все стены. Совсем ничего. Разве так можно?

Ничего, кроме надписи: «Подожди, ты ещё на уроке».

И каков тот урок? Не могу объяснить всеми словами мира.

Только знаю одно: этот свет затуманил мне голову.

Так и хочется выяснить, где же эта квартира,

В которой ты нагло устроился. Где твоё логово?

Для чего небоскрёб моих мыслей тебе понадобился?

Для чего ты так крепко засел в моих истинах?

Почему ты молчишь? Лучше б позлился или порадовался.

Да, пожалуй, твои методы всё же изысканы.

Я хочу лишь побыть в тишине. Мне нужен рубильник.

В ответ — пустота. Лишь записка:

«Не беспокойся,

часов через шесть заиграет будильник».

Палитра

Палитра внезапно меняет свои цвета:

Из яркой и сочной она превращается в серую.

И кажется, будто бы ты и не жил никогда,

И кажется, будто забыл ты молитву «верую».

Скрижали становятся резко мрачным посланием.

Становится воздух противным и едким — отравленным…

И всё чревато своим же позорным изгнанием,

Причём тишиной звенящей приправленным.

Почистить палитру так хочется… До невозможности.

И взять новый холст, без точки, помарки, линии.

И взять в руки кисть, но теперь — с осторожностью.

И вот полоса не чёрная, а тёмно-синяя.

Коммуналка

В голове старая коммуналка:

Чай с привкусом грязной пепельницы,

Крики в спину вроде «нахалка»,

И в голове играют песни Мельницы.

Среди этой нищеты и разрухи

Одноногая танцовщица,

С видом мёртвой давно старухи,

Ищет спившегося себе принца.

Полуголые нимфоманки

(Им, наверное, уже за сорок)

Собираются на свиданку,

Облачая себя в фантазёрок.

Здесь и умные идиоты,

И красивый урод даже.

Ну давай к нам, быстрее, чего ты?

Мы обучим тебя эпатажу.

В коммуналке теперь мы надолго.

Засыпай, милый мой, под Мельницу.

Ну, а я дожую осколки

И чай допью, со вкусом пепельницы.

Пропасть

Двадцать один час.

Новости.

Я подвожу нас

К пропасти.

Мысли сложились в хлам.

Холодно.

Пуля вошла как спам

В голову.

Мы говорим о работе —

Всё равно.

Любовь же сейчас не в моде…

Вот оно —

Чувства все в тупике.

Как же быть?

Искорка вдалеке

Хочет жить.

Может, попьём чайку

В том кафе?

Только потом спою

Подшофе…

Ты продолжаешь смотреть

Новости.

Мы с тобой как и впредь

В пропасти.

Ты ушла…

Стихи появились по прочтении книги К. Добротворской

«Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Серёже»

Ты взяла свою модную шляпу,

Что похожа на чайный гриб,

А потом поцелуем, как кляпом,

Ты закрыла мне рот. И скрип

Твоих новых французских туфель

Не забыть мне теперь никогда.

Я бы мог ненавидеть тот кафель,

По которому ты некогда шла…

Силуэт отстранялся всё дальше,

Я не смог тебя удержать.

Но как было — без лести и фальши:

Кухня, ванная и снова кровать.

Сколько было… И не было тоже.

Сколько просрано навсегда.

На тебя не бывает похожих.

Только ты… Остальное — беда.

Ты идёшь в долгополом платье

И не видишь людей вокруг.

Не успею тебе сказать я,

Что ты мой единственный друг.

Ты ушла, обернувшись случайно,

Поднимая упавший écharpe.

И вместе с тобой наша тайна

Ушла, никого не предав.

Когда мы виделись с тобой в последний раз?

Когда мы виделись с тобой в последний раз?

О чём мы говорили? Ты забыла?

Походка, голос, мимика, цвет глаз —

Всё позади… И будто прошло мимо.

Не помню совершенно ничего:

Что было? Почему всё так случилось?

Не помню фразы той последней, ключевой.

И отчего так быстро всё забылось?

Когда мы виделись с тобой в последний раз,

Закрылась дверь надежд и оправданий,

Закончился набор готовых фраз,

Исчезла насовсем и тьма терзаний.

А почему мы виделись с тобой в последний раз?

Никто не знает. Просто неизбежно.

Допито всё вино, доигран джаз.

И та пора вновь зла и безутешна.

Теперь и явь, и сон в одном мешке.

Теперь неважно всё, что говорили.

Теперь воспоминания — в глотке,

А остальное — растворилось в пыли.

***

Я стихи напишу о прекрасной луне —

Одинокой и преданной кем-то.

А с тобой помолчу о несчастной Земле,

Что сейчас превратилась в гетто.

Я о солнце сто раз тебе прокричу

И не вздумаю повториться.

За Галактику нашу поставлю свечу:

Кто-то должен о ней помолиться.

Наша жизнь не похожа на космический свет,

Она даже на темень не тянет.

Вот скажите: как мы — таких больше нет?

Предлагаю нам всем собрать саммит.

Мы с Вселенной тягаться совсем не должны.

Да и сил вообще-то не хватит.

Мы нахальны, упрямы, но не скромны.

И свой дом мы не ценим, кстати.

О каких величинах тут говорить,

Если фантик убрать мы не можем.

Порвалась уж давно благодатная нить,

Что была для людей словно вожжи.

Я Луне посвящу немые стихи.

Солнцу тихо-претихо крикну.

Пред Землёй извинюсь за наши грехи.

Она скажет: «Пустяки, я привыкла».

***

Еще один выстрел. Только в упор.

Так жаль, что здесь мы все до сих пор.

Откинувшись на спину, я закричу,

О том, что жизни такой не хочу.

О том, что бывает любовь на земле,

И о тебе, и обо мне.

О каждом из нас песню спою,

Как жаль, оказалось, что я еще сплю.

Ты выпей бокал свой с вином. Вот, до дна.

Теперь тебе жизнь за забором видна.

Теперь ты, как все, теперь ты, как я.

Теперь обрываются ткани края.

Зовет меня голос туда, где простор.

Еще один выстрел. Только в упор.