Угостите даму кавалером! - Маргарита Южина

– Варька!! Да вылезь ты из-под одеяла-то!.. Мне только что звонила Ирочка, оказывается, за второго ребенка и в самом деле платят двести пятьдесят тысяч! Мне Ирочка прямо так и сказала – платят! Только она деньги еще не получила... и вообще, неизвестно, когда получит...

– Алька-а! – чуть не взвыла сестрица. – Ну сколько раз тебе говорить – не Варька я тебе никакая, а Барбара! – скуксилась младшая сестрица, высовывая нос из-под пышной перины.

– И к тому же, стучаться надо! – наставительно задергал бровями ее молодой супруг Бориска. – «За второго ребе-е-енка!» Да мы с такой родней и на первого никак не сподобимся! Между прочим, мы еще с женой в супружеском ложе находимся!

– Так времени уже третий час... – пробормотала Алька.

– Счастливые часов не наблюдают, – фыркал «счастливый» Бориска, принципиально отворачиваясь к стене.

– Да я про себя... – пыталась пояснить Алька. – Мне бы вон в том шкафчике джинсы забрать.

Однако слушать ее никто не собирался – молодожены подниматься категорически отказывались, зато с удовольствием поучали старшенькую сестренку правилам приличия.

– И запомни, – погрозила пальчиком Варька. – Чтобы я больше никакой Варьки слыхом не слыхивала! Барбара я, сколько разов повторять?!

Алька надула губы и демонстративно хлопнула дверью. На-а-адо же – Барбара! Фи, курам на смех. Рожа круглая, вся в веснушках, как мухами засижена, а туда же – Барбара! Если на то пошло, то и ее тогда нечего Алькой звать, как пуделиху какую-то, пусть тогда Алиной Антоновной зовут. И еще этот влез – Бориска! На первого ребенка он сподобиться не может... А сам в полосатой пижаме, как заключенный! Он бы еще в водолазный костюм вырядился! В супружеском ложе они, видите ли, находятся!

– А между прочим, ваше супружеское ложе в моей комнате расположилось, – не выдержала Алька и сунула голову в двери.

– Ну Барбара, ну киска моя, она мне весь порыв на корню губит... – захныкал Бориска, то есть Борис Викторович Тюхин, который совсем недавно поженился на Варьке и автоматически сделался родственником и самой Альке, и ее матери – Лидии Демидовне.

Правда, в отличие от Альки, матушка зятя обожала, потому что тот с первого же дня обнаружил в ней некое сходство с императрицей и всячески это подчеркивал. Ежедневно, когда мать, нагруженная точно верблюд, притаскивалась из магазина, Бориска подобострастно кидался к ручке, когда мать выходила из ванны, он томно закатывал глаза, шептал: «Богиня» и даже раза два самолично купил для матушки земляничного мыла. «Императрица» в свою очередь обливала зятя своей благосклонностью – поселила молодых в комнате Альки, перетащила туда самую лучшую мебель, купленную Алькой же, при каждом удобном случае осыпала Бориску подарками и тщательно блюла покой молодой четы.

Вот и сейчас, заслышав шум возле комнаты, она метеором вынеслась из своей спальни и накинулась на старшую дочь:

– Алька!! Ну что ты опять трешься возле их двери? Ну что ты трешься? Иди вон, на работу собирайся, небось опаздываешь уже! Коллектив подводишь! – строго выговаривала она, и на ее голове подпрыгивали папильотки.

– Мам, ничего я не опаздываю... – пробубнила Алька. – Ты бы вот лучше зятю своему сказала, чтобы он на работу поторопился. Второй месяц у нас живет, а так никуда и не устроился. Я уже скоро его прокормить не смогу...

– Алина! – подпрыгнула от гнева маменька, и бигуди весело затряслись на ее голове. – Не смей меркантильничать! Я тебя не для этого воспитывала! Да! Наша Варенька вышла замуж! Это в ее возрасте вполне естественное явление! Я тоже шла под фату в двадцать два! А потому что красы была необыкновенной! Все женихи так прямо и сгорали от страсти, так и сгорали!

Алька не удержалась и фыркнула – судя по настенной фотографии, матушка в девичестве была рябой до невозможности, к тому же полноты необычайной и самую чуточку косоглазенькая. И если учесть, что замуж она выскочила за горького пьяницу пятидесяти семи годков, у которого всей привлекательности-то и было, что вот эта самая трехкомнатная квартира да еще обнадеживающий возраст, то...

Но маменька не замечала фырканья, а самозабвенно продолжала:

– Это ты у нас неизвестно в кого... в отца что ли, он-то на мне женился, когда ему было уже пятьдесят семь... оттого и не дожил до Варькиной свадьбы... до этого светлого дня... – Тут маменька прилежно шмыгнула носом, запечалилась, но уже через секунду взревела по-боевому: – И вообще! Иди уже на работу!! Там начальство твое уже все морги обзвонило – тебя обыскались, волнуются же люди!

Тут уж Алька и вовсе обиделась. Значит, она должна бежать на работу, кормить этого толстого дармоеда Бориску, да еще и слова не скажи! И ладно бы еще это был ее собственный супруг, тогда бы кормила да молчала, а то ведь – Варькин! Пусть Варюша сама его и кормит! Так нет – Варенька у них студентка! Уже почитай пять лет, как на первом курсе, поэтому ей и нужно создать условия... Сама Алька работает в химической лаборатории, на вредном производстве и зарабатывает, как трое мужиков, оттого и тянет всю семью, а ей никто никаких условий не создает. И не создавал никогда. Ладно еще, когда они втроем жили – только Алька, Варька да Лидия Демидовна, все дамы Андреевы, как их называли соседи, куда тут денешься – сестре институт закончить надо, а мать их одна на свою пенсию не протянет. Но студентка вдруг задумала замуж! Нет, поначалу они все обрадовались, так как решили, что Варенька уйдет к мужу и одним ртом станет меньше, ан нет, рано ликовали. Бориска со своим музыкальным училищем отчего-то возомнил себя эстрадным дарованием, быстренько перебрался из общежития на андреевскую жилплощадь и стал терпеливо ожидать, когда его необычный талант востребуется поклонниками. Ни на что другое размениваться он не собирался. И все отчего-то Бориску понимали, входили в положение. А вот Альку, которой надо бы после смены отдохнуть, и вовсе даже не в проходной гостиной, куда ее переселили, которая, может быть, имеет право посмотреть большой телевизор, который сама же и купила, которая... Да что там! Альку никто понимать не желал.

– Уйду я от вас, – пробубнила она, направляясь на кухню. – Вот сниму комнату и уйду.

– С чего бы это? – насторожилась маменька. – Чем это мы тебе помешали? Живешь, как у Христа за пазухой, на всем готовом!.. Ты ж... Ты ж... даже не знаешь, где магазин расположен! Все тебе на тарелочке мать приносит!

Действительно, по магазинам ходила исключительно Лидия Демидовна, потому как страшно переживала, что Алька начнет тратить деньги на всякие ненужности.

– И колготки тебе в прошлом месяце покупала, забыла? А проездной?! – уже вовсю кипятилась маменька.

– Ага, мне колготки, а этому Бориске сотовый телефон, – с обидой припомнила Алька.

– Так и правильно, что телефон, – непонятно чему обрадовалась Лидия Демидовна. – Потому что это вовсе даже был подарок! На Пасху! Ты разве не помнишь? Мы всем подарки дарили – и мне, и Вареньке телефон купили, и Бориске... Кстати, не зови его больше Бориской, как-то звучит... не престижно, – поморщилась маменька и тут же снова вспомнила: – Мы и тебе подарок купили, забыла разве?