Есть! - Анна Матвеева

…только писатели хорошо разбираются в кулинарном искусстве. Привыкнув к изысканности, они лучше других людей умеют ценить изысканности стола.

Александр Дюма

Первые примеры чревоугодия нам преподали две женщины: Ева, съевшая яблоко в раю, и Прозерпина, съевшая гранат в аду.

Александр Дюма

которая, по логике вещей и событий, должна стать последней, однако в ней все только начинается. Здесь впервые появляется наша героиня и заводит речь о том, какие неожиданные (и ненужные) приобретения можно сделать в продуктовом магазине. Кроме того, в этой главе имеются одно телевизионное шоу, несколько свежих идей и целых четыре толстяка

Ресторан держат четыре брата. Старший, Массимо, сидючи, свисает со стула боками, а ходит, раскачиваясь и отсвистываясь, как резиновая утка, отслужившая банной игрушкой минимум пяти поколениям. Массимо в полном соответствии с именем – главный – команды подает с места: «Альфонсо! Устрицы на первый! Марио! Счет на восьмой!», и так же с места он орет на посетителей, если они вдруг заказали не то вино или пропустили первое.

Альфонсо – следующий брат – выглядит чуточку более подтянутым и даже запросто проходит в дверь – правда, поднос он всегда крепко держит обеими руками, и ноги у него явственно заплетаются. Мне с моего места видно, что Альфонсо каждый новый поход на кухню отмечает бокалом вина из припрятанной в шкафике бутылки.

Тем временем заляпанная разнокалиберными пятнами карта меню (будто карта мира, заляпанная материками) выскальзывает из волосатой ручищи Марио. Третьего брата можно даже назвать стройным при известном человеколюбии и на фоне старших парней. Марио весит не более ста пятнадцати килограммов, но зато ему не очень повезло с подбородками – подбородков у Марио несколько, и каждый имеет собственный размер, очертание, а возможно, и предназначение.

Я, пожалуй, слишком откровенно изучала удивительные подбородки Марио, потому что он вдруг смутился, сдвинув карты одной ручищей, пока другая, похожая на раскормленного бобра, ловко сгребла наши сервировочные тарелки и бокалы: мы с Екой хором отказались от вина. По этому поводу Марио укоризненно поцокал языком, но бокалы послушно унес, и вскоре к нашему столу подкатился веселым колобком четвертый толстяк, Джанлука, – эти четыре брата так подробно орали друг на друга, что не запомнить, как кого зовут, не смог бы только абсолютно глухой посетитель, каких в ресторане «Ла Белла Венеция» в тот вечер, по-моему, не было.

Ека разгладила складочку на скатерти, раскрыла меню – такое же заляпанное, как и у меня (разве что пятна-материки у нее были несколько более темными), и впилась взглядом в список «антипасти». Я смотрела на Еку и думала, что скоро настанет день, когда мне больше не надо будет на нее смотреть. «Господи! – взмолилась я, поднимая глаза к пыльной муранской люстре, свисавшей над головами посетителей. – Я согласна отдать что угодно, лишь бы этот день пришел скорее!» Я согласна стать такой же толстой, как Альфонсо, Массимо, Марио и Джанлука вместе взятые, лишь бы вернулось то славное время, когда никакой Еки не было ни в моей жизни, ни в моих кошмарах.

Хорошо бы, кто-нибудь рассказал эту историю от начала и до конца. Хорошо бы, этот кто-нибудь рассказал все честно, как на приеме у врача, более того – как врач врачу, отбросив ложный стыд и сомнения, этику и деонтологию, честь и совесть, – но, судя по всему, рассказывать придется мне самой. Что ж, ничего другого в мире все равно не осталось. Только эта история, я и Ека. А остальное – декорация и статисты. Даже «Ла Белла Венеция» с газетными вырезками и фотографиями, наклеенными прямо на стены, даже Массимо, выписывающий счет и с трудом удерживающий авторучку сарделечными пальцами.

Начать историю можно так:

«Геня всегда любила есть и радовалась тому, что это – есть.

Еда как способ насытиться, еда как наслаждение, еда как способ манипулировать людьми. Лучший и самый верный способ: куда уж там нейролингвистическому программированию. Хотите превратить бульдога в кролика? Вовремя покормите его. Хотите уютной семейной жизни? Готовьте сами. Хотите счастья? Ешьте по-настоящему вкусно! Ешьте, как Геня. Ешьте с Геней. Ешьте лучше Гени (если сможете). И не бойтесь растолстеть – набирают вес лишь те, кто не умеет есть вкусно. «Вкусная еда не бывает вредной» – так говорит Геня Гималаева – гений кулинарии, ведущая телепрограммы «Гениальная кухня» на канале «Есть!».

Или так:

«…Геня Гималаева любила готовить и любила кормить всех вокруг – особенно детей и несчастных влюбленных, потому что именно детей и несчастных влюбленных кормить сложнее всего».

…Джанлука склонился к нашему столику и громко, во всю плоть, закричал:

– Синьоры, а теперь расскажите мне все!

– Антипасто мисто, – тихо, будто пароль, произнесла Ека. – Первое я пропускаю ( Массимо в отдалении скрежещет зубами ), на второе – печень по-венециански с полентой. И те булочки с чесноком, которые были вчера.

– То же самое. – Я кивнула Джанлуке, и он покатился в кухню, где Альфонсо неверными движениями прятал опустевшую бутыль под стол.

…Меня назвали Евгенией, но я не люблю это имя вместе со всеми его жжено-женски-жеманными-жэковскими производными. Просто не любить – ничего страшного, но, как только дело дошло до публичности, пришлось выкручивать себе новое имя. Кстати, Еке (однако! она должна была появиться значительно позднее, но вылезла в первых строчках), так вот, Еке помогли найти новое имя коллеги, поскольку свое родное – Катя – она произносила с гадким таким присюсюком: «Каця». Это было даже хуже, чем Жека! Народ скинулся идеями и раскошелился на Еку , три первых буквы длинного имени, которое нравится мне ничуть не больше моего собственного.

Все, я постараюсь взять себя в руки и хотя бы несколько минут подряд не думать об этой… об этой… хотите, расскажу, как мы с нею встретились?

Я тогда была счастлива, как в песне: «Их дети сходят с ума оттого, что им нечего больше хотеть». У меня было несколько телепрограмм, был рой преданных поклонников, рубившихся за меня, как пчелы – за правду-матку, был несравненный и тогда еще неистовый П.Н., была моя чудесная кухня, в общем, все было именно так, как представляют себе наивные молодые люди в наивных молодых мечтах. Потом, по мере взросления, эти люди понимают, что за каждым успехом, как буксир на тросе, тянется штраф, и удивительно, если штраф этот опаздывает, – как правило, счета за удовольствие подают без малейшей задержки. Это вам не Массимо с братовьями из ресторана «Ла Белла Венеция» – вчера мы ждали счет больше сорока минут, после чего на полусогнутых явился Альфонсо с абсолютно пустым листком бумаги и сказал:

– Аллора, синьоры, давайте вместе вспоминать, чего вы тут наели.

Так вот, в доекатерининскую эпоху я честно не знала, о чем бы еще попросить провидение, ну разве только чтобы в гипермаркет «Сириус» завезли наконец свежие артишоки и стали их продавать не раз в полгода, а постоянно. Я помню, что думала именно об артишоках в тот день, когда катила по залу «Сириуса» громадную корзину.