Пламенько. Часть первая - Семён Сициер

Семён Сициер

Пламенько. Часть первая

Глава 1

В голове его и было только лето, утро, мягкая постель. А на лице его, на руках — тепло солнечных лучей, пробивающихся меж штор.

Чуть приподнявшись с постели, Лука сразу же потянулся к тумбе, на которой стояла большая миска с мятными пряниками и стакан воды. Жадно, как не евши несколько дней, он кусал по полпряника за раз, запивая это глотком воды. Так он быстро умял целую миску, и бросил её к остальным — мискам, тарелкам, пакетам и бутылкам, валявшимся на полу.

Встав и потянувшись, лицо его быстро сделалось подозрительным к той тишине и спокойствию, что царили в квартире; к тому, что он не был разбужен криком, смехом и ведром воды на голову. С каждой секундой ему было всё труднее поверить, что он слышит только лёгкий гул города, просыпающегося за окном.

Осторожной поступью Лука двинулся к двери. Предполагая что-то недоброе, на мгновение он застыл, уже протянув руку вперёд. Поворот дверной ручки. Его рука неуверенно толкнула дверь. Протяжный дверной скрип. Сзади Луки, будто уже было в нетерпенье, протискиваясь между ним и чуть его не расталкивая, сквозняк поспешил ворваться в коридор. Тихо. Навостривши слух, Лука заключал, что в квартире и вправду была утренняя тишина, которой он удивился, как нежданной гостье.

Перешагнуть порог.

Принюхаться. Что-то зловонное. Мёртвое.

У Луки участился пульс. Не понятно дышал он в этот момент или нет. Он резко двинулся вперёд, каждый шаг встревоженный, быстрый, твёрдо ударяющий об пол. Секунда, и он выскочил в коридор.

— Вишня! — С надрывом вскричал Лука, тут же, чуть не скользя, кинувшись в конец коридора.

Он врезался в повешенную на потолочной перекладине девушку, сразу обхватив её за ноги, стараясь усадить к себе на плечи. И крича: «Вишня, Вишня!». Он держал её сзади и не видел её лица, но так и хотелось невольно представить ему, что оно всё красное с подёргивающимися глазами. Что ещё есть шанс. Отчего и сами собой оставались незамеченными все ощущения о том, как же она холодна.

И тут, откуда-то из тёмного конца коридора впереди сорвался громкий девичий смех.

Лука, в миг окаменев, а в следующий размякши и закатив глаза, дрожаще выдохнул. Он, конечно узнал этот смех и небрежно отпустил повешенную. Насупившись в лице, он направился в гостиную, выкрикнув попутно:

— Дура!

Лука весь трясся, дыхание было сбивчивым. Еле поступая, так чтоб не упасть, он дошёл до дивана, неловко об него оперившись и постарался плавно сесть, как ни в чём не бывало.

— На-на-на, на-на-на — «Пронанакивая» довольным голосом на всю квартиру торжественные мотивы, Вишня последовала за братом, немного запнувшись в своей песенке, когда проходила мимо повешенной девушки, которую ей пришлось от себя отталкивать.

Луке и не надо было видеть лица Вишни, подошедшей к нему, пританцовывающей походкой, чтобы понять, что сейчас у неё улыбка до ушей и это самодовольное лицо, умело разыгравшей его в очередной раз, сестры.

— Ты чего такой серьёзный? — Ехидно вопрошала Вишня, бодро поставив кулаки на пояс.

Лука не хотел показывать, как его напугал розыгрыш сестры, но руки всё ещё тряслись, и он чувствовал, что на нём явно не было лица. Он быстро заражался злостью и обидой, но пока что держал это в себе. А Вишня… Вишня всё больше светилась, уже с трудом сдерживая восторг от подступающего осознания того, как же хорошо ей всё удалось. Блестящая режиссёрская работа — жутчайший кошмар наяву для своего любимого братца!

— Ты надела на неё свою одежду? — Чуть переведя дыхание, спросил Лука, уставившись мёртвым взглядом куда-то вперёд.

Прозвучало довольное «Ага!»

— Ты надела на неё парик? — Продолжал вопрошать Лука, через глубокий вздох.

Вишня, сделав позу и всякое выражение лица «глупой девчонки», начала накручивать кончики своих огненных волос на палец, после чего прозвучало протяжное и загадочное, но всё такое же довольное «Не-е-е», на что, тяжело помотавши головой и поджав губы, Лука с тяжёлым недоумением ответил:

— Даже спрашивать не буду.

Затем, через пару секунд ядовитой тишины, он резко соскочил с дивана и тыча пальцем в Вишню начал сердито возмущаться, чуть не брызжа слюной:

— Я вчера сказал тебе избавиться от трупа! — Набрав в грудь воздуха и с большим напором он разверзся — Ты понимаешь, что это значит?! Я скажу тебе, если ты не поняла — это не значит, что я хочу, чтоб ты устроила мне прикол! — Лука развёл бровями и руками, широко растопырив пальцы. После, строго направив руки в сторону Вишни, продолжил — Это значит… что я хочу… чтобы ты взяла труп этой несчастной хозяйки. И увезла его подальше! Куда хочешь, где тебе будет удобно, но подальше отсюда!

Вишня опешила, улыбка пропала с её лица. Но ненадолго, буквально через пару секунд, она, довольная, как до того, с усмешкой сострила — Так это не хозяйка квартиры… От трупа хозяйки я избавилась! — И уже с меньшей радостью, как будто, понимая, что сейчас может начаться и, словно, стараясь сказать вскользь, добавила:

— Это труп соседки.

— А-а-а-а! — Саркастически возгласил Лука — Соседки! Так тогда ведь всё просто замечательно! Прости моя дорогая, как же я мог на тебя злиться?! Сейчас же начну не находить себе места от стыда!

Лука стал весь красным, он будто было хотел ещё покричать на неё, но чуть притормозив, он медленно выдохнул, сжав губы в трубочку и разводя руками, чем в этот момент он напоминал кипящий чайник. Затем, положив руки за голову, он начал нервно бродить по комнате.

Из стороны в сторону, из стороны в сторону, пока не подошёл к дивану и не рухнул на него. Лука прикрыл лицо руками и в грубой и холодной манере сказал Вишне:

— Избавься. От. Тела. — На что она тут же обиделась, — это было понятно по её многозначительному «Мхм!» и резкому развороту с последующим «важным» удалением из комнаты.

Пока Лука лежал, он хорошо слышал, и кажется, успокаивался, от звуков копошения в коридоре, как его сестра скинула повешенную на пол, и, должно быть, снимала с неё свою одежду.

В какой-то момент, доносящиеся звуки стали вызывать у Луки какое-то нехорошее предчувствие. Он постарался прислушаться, надеясь, что ему просто кажется, но то, что он слышал, с каждой секундой тревожило его всё больше. Встав с дивана, и как бы навострившись и тянувшись с подозрениями,