Страсть в жемчугах - Рене Бернард

Днем и ночью берег я жемчуг души своей.

Теперь в океане жемчужных дорог

Я потерял, какая из них моя.

Руми[1]

Renee Bernard

PASSION WEARS PEARLS

Печатается с разрешения издательства The Berkley Publishing Group, a member of Penguin Group (USA) Inc.

и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Renee Bernard, 2012

© Перевод. Н.Н. Аниськова, 2013

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Лондон

Январь 1860 года

– Ущипни щеки, глупая девчонка! У тебя такой вид, будто ты вот-вот в обморок грохнешься! – Мадам Клермон рывком, выдававшим ее скверный характер, раздвинула шторы на окнах магазина. – У нас и без того мало покупателей, а ты еще и отпугиваешь их своим видом, наводя на мысли, что я нанимаю больных девиц!

Элинор Бекетт послушно пощипала щеки и стала поспешно готовить прилавки. Магазин мадам (вернее – дамское ателье, примостившееся на краю Мейфэра) был довольно фешенебельный и имел богатых клиенток, однако дама вечно жаловалась на ужас жизни на краю финансовой пропасти. Времена для владельцев небольших магазинчиков были трудные, особенно в зимние месяцы, когда многие лондонские леди перебирались в свои загородные владения, спасаясь от копоти и болезней зимнего города.

Суетились все четыре продавщицы – готовились встретить первых клиенток. Элинор отвела глаза от лица хозяйки и выложила на прилавок шерстяную накидку. Она получила это место полгода назад и жила в страхе неминуемого увольнения. Но скудная плата и бесконечные часы над шитьем все же были привлекательнее, чем ледяной холод улиц Лондона.

Стоявшая сзади мадам Клермон неодобрительно фыркнула.

– А где красное бархатное вечернее платье? Мне нужно, чтобы миссис Карлайл увидела его, когда придет! Эта женщина обожает красный цвет. Не моргнув глазом она заплатит любую цену – какую я назову!

– Оно не готово, мадам, – тихо сказала Элинор, опустив голову, трепеща перед неизбежным выговором.

– Это еще почему?..

– Вы велели мне отложить его и закончить дорожный костюм миссис Белл. Я всю ночь работала над каймой. Миссис Белл придет за костюмом сегодня, и… я уверена, вы будете довольны.

Однако мадам Клермон, которая на самом деле звалась «миссис Эммалина Смит из Чипсайда», была явно недовольна.

– Я ничего подобного тебе не говорила! Не стой тут с самодовольным видом! Я ждала, что ты выполнишь всю работу в срок! Я плачу честные деньги за честную работу, а не за то, что ты изображаешь ясновидящую и притворяешься, будто разбираешься в моих делах!

– Да, мадам, – ответила Элинор, стараясь успокоиться. И на несколько секунд воцарилась гнетущая тишина (остальные девушки молча наблюдали за происходящим). – Я смогу поработать над платьем между примерками, ведь миссис Карлайл придет попозже. И еще. Чтобы оно произвело хорошее впечатление, я могу работать над отделкой до…

– Ты закончишь его к тому моменту, когда она переступит этот порог! Или сама купишь это платье: я за него у тебя из жалованья вычту!

– Ох, мадам!.. Но я не могу позволить себе…

Пощечина положила конец протестам Элинор. Лицо же мадам Клермон прояснилось, и она, успокоившись, проговорила:

– Если ты закончишь платье в срок, за него заплатит миссис Карлайл. И тогда мы с тобой забудем об этом неприятном инциденте. Ты научишься успевать, когда я прошу, и мне не придется напоминать тебе о последствиях твоего неповиновения. Я понятно объяснила?

Элинор потребовалось все самообладание, чтобы не потрогать горевшую щеку. Отчаянная ярость жгла грудь – под стать жгучей боли от пощечины.

«Как я здесь оказалась? – думала девушка. – Я пала так низко, что эта женщина имеет надо мной власть… А я киваю, глотаю несправедливость как горькую микстуру и говорю себе, что мне повезло, так как меня не выкинули на холод. О Господи!..»

– Понятно, мадам.

Элинор присела в реверансе и повернулась, чтобы ретироваться в кладовую. Руки у нее тряслись от голода, и «лекарства» от этого не будет еще несколько часов. Если она такая бледная, так это от бессонных ночей и недоедания, хотя другая миссис Смит все же кормила ее.

Сестра мадам Клермон держала пансион, в котором Элинор выделили крошечную комнатку, но еженедельно вычитали из ее жалованья плату за жилье. Сама же мадам Клермон ловко и постоянно взимала «штрафы», как она выражалась, за нарушения в магазине – реальные или надуманные, – что делало доходы Элинор прямо-таки ничтожными.

«Я не запла2чу, не позволю ей заставить меня плакать. Ведь я взрослая женщина, мне уже двадцать три года», – говорила себе Элинор, единственным утешением которой было то, что подобная работа считалась респектабельной для женщины в ее положении. А она твердо решила, что респектабельность для нее самое важное в жизни.

Элинор со вздохом закрыла глаза и прислонилась к полкам с тканями; она пыталась игнорировать все жалобы тела и ужас нищеты. Что сказал бы сейчас отец? Что-нибудь о том, что настоящая леди никогда не жалуется, но добивается успеха мягкой решимостью… Или вспомнил бы какие-либо возвышенные слова из книги о правилах хорошего тона.

Она расправила плечи и открыла глаза. Ни одной секунды, потраченной на жалость к себе, обратно не вернешь. Элинор решила, что красное бархатное платье – это дракон, которого ей придется убить, чтобы доказать своей работодательнице, что она умеет сохранять достоинство. Визит миссис Карлайл был назначен на пять пятнадцать, и управиться до этого времени сумел бы только волшебник. Кроме того, в десять явится миссис Лоусон со старшей дочерью – проконсультироваться насчет свадебного наряда.

Элинор начала бороться с рулонами тканей, пытаясь вытащить образцы, которые, на ее взгляд, могли понравиться молодой клиентке.

– Мадам сегодня сплошь шипы и колючки, – прошептала вошедшая в кладовую Мэгги – ей было всего семнадцать, но она обладала мудростью зрелой женщины. – Не обращайте на нее внимания, мисс.

– Похоже, я ничего не могу сделать правильно!

– Вовсе нет, мисс. Она взъелась на вас с самого начала, и с этим ничего не поделаешь.

– Тогда она наверняка меня выгонит…