Невеста чудовища - Екатерина Кариди

С дозорной башни подали сигнал.

— Едут!

Едут забирать невесту и ежегодную дань.

Пыль клубами из под копыт, ветер треплет плащи, длинными красными змеями вьются семь хвостов штандарта. Толпа на городской стене притихла, слышно, как муха пролетит.

Вокруг девушки в платье невесты сама собой образовалась пустота. Словно она и еще семь юношей, стоявших рядом, уже не часть этого народа. Только пустота, звенящая тишина и мысль, крутящаяся в сознании:

«Мне осталось еще пятнадцать минут».

А потом те всадники на подъездной дороге доберутся до городских ворот, и ее жизнь закончится. Так же, как и жизни семерых парней в темных одеждах.

Они — цена еще одного года мира для царства. Смертники.

Каждый год властитель Гелсарт забирал дань. Семь юношей в жертву чудовищу. А в этот раз он потребовал у царя еще одного данника — девушку царского рода.

Но вместо царевны чудовищу в невесты отдадут ее, незаконную дочь царя Гесту. Насмешка судьбы. Хотя… Формально требование соблюдено, и царевны останутся целы, и Гелсарт получит, что хотел — девушку царского рода.

Слишком быстро приближаются всадники. А время словно замерло, секунды как годы, и перед глазами вся прошлая жизнь.

Геста закрыла глаза.

— Не бойся, мы сможем сбежать, — движение по правую руку, еле слышный шепот.

Тигард, ее молочный брат, один из семи. Геста не ответила. Дань людьми Гелсарту платили уже слишком много лет. Ни один из данников не вернулся назад, никто не слышал потом их имен, и неизвестно, что с ними стало. Стражник оглянулся на них, призывая к порядку, звякнуло оружие. Слишком громко в тишине.

Слишком быстро… Вот и все.

Всадники Гелсарта въехали в городские ворота. Кони гарцуют, перебирают копытами. Воины все как на подбор, мощные и рослые, лица закрыты платками, из-под головных уборов видны одни глаза. Страшно. Не смотреть на них, не оглядываться назад, не слышать за спиной сдавленный плач чужих матерей.

Словно со стороны Геста смотрела, как семерых данников по одному уводила стража. Передавала воинам Гелсарта, а те бегло осматривали каждого, убедиться, что жертва без изъяна. И только после этого усаживали позади себя на коней.

Последним увели ее молочного брата Ти, следующей будет она. На какой-то миг у Гесты все поплыло перед глазами, ладони взмокли, казалось, она сейчас задохнется. Звуки смешались: звон, топот, плач, гортанная речь…

Командиру отряда подвели лошадь в богатой сбруе. Расшитая попона с цветными кистями. Геста судорожно сглотнула. Для нее.

— Ты помнишь, чему я тебя учил?

Тихий голос наставника Лесарта прозвучал неожиданно и отрезвил, как ушат холодной воды, заставляя встряхнуться и собрать силы. Бой даже еще не начинался, а она уже готова сдаться. Нет, не будет этого. У нее есть цель.

— Да, наставник, — ответила девушка, медленно втягивая воздух.

— Хорошо, — тихо проговорил наставник. — Я верю в тебя. А теперь иди, пора.

И едва заметно кивнул, переводя взгляд на возвышение, туда, где под навесом собралась вся царская семья. Ни малейшего желания не было у нее смотреть в ту сторону, но, раз уж она теперь царская дочь, соблюсти этикет придется. Произнести заученные слова, стараясь не смотреть в полные ядовитой радости глаза царицы. Царевны, сводные сестры. Царевич Солгар подался было к ней, но царица не погнушалась опуститься до того, чтобы самолично одернуть брата.

Отец. Бледный, застывший изваянием, на котором только глаза живы.

Поклон всем.

Пора, командир отряда Гелсартовых воинов начал проявлять нетерпение. Надо поторопиться. Главное, не думать сейчас ни о чем. У нее есть цель.

Девушка в платье невесты на секунду прикрыла глаза, выпрямилась и сделала первый шаг навстречу судьбе.

Беглый взгляд в окно, и царица задержалась, пытаясь понять, что ж там было так раздражающе неправильно.

Перед малым господским крыльцом худенькая дворовая девчонка, ловко управляясь вилами, разбрасывала по двору свежую солому. Это раздражало, но казалось правильным, девчонке надо работать, много работать. К тому же, с утра был заморозок, скользко. А вот то, что брат государыни как бы случайно прошелся по двору и теперь, прежде чем подняться на крыльцо, оглянулся на дворовую девку, было совсем не правильно.

Эта поганая девчонка сидела у нее в печенках. Царица зло выдохнула и бросила, отходя к столу:

— Приведи.

Слуга, привыкший понимать все без слов, может и удивился, но виду не подал. Он молча поклонился и исчез исполнять приказание. Через несколько минут солому по двору уже разбрасывал молодой конюх, а девушку, одетую в простую одежду из грубого полотна, привели в богато обставленный личный кабинет государыни. Контраст был разительный, ее величество Фелиса поморщилась, скользнув взглядом по выпачканному подолу служанки, и протянула руку к кубку со сладким вином.

Однако. Девчонка смела не опускать глаза, как будто они ровня. Это всегда страшно бесило царицу.

— Геста, — проговорила она, отпивая из кубка. — Посмеешь вертеть хвостом перед моим братом, и я отправлю тебя на мыловарню.

— Госпожа, как я могу. Мы с вашим братом никогда и не встречаемся.

Девушка поклонилась, и замерла, глядя перед собой.

— Ты меня поняла, — Фелиса отпила еще глоток. — А теперь иди, воняешь навозом.

Геста еще раз поклонилась и постаралась побыстрее убраться с глаз долой, пока царица не придумала чего-нибудь похуже. И делать это надо было, не поворачиваясь к госпоже спиной. И за лицом следить, чтоб ненароком на выдать своих мыслей.

Уже оказавшись за дверью, она возмущенно закатила глаза, вспоминая молодого царевича Солгара. Спрашивается, кем же ее царское величество считает своего младшего брата, если он способен прельститься вечно грязной тощей замухрышкой, от которой к тому же воняет навозом?! Да и как она вообще могла вертеть хвостом перед кем-то, когда ей голову поднять некогда?

Впрочем, она знала, откуда проистекает ненависть царицы. Всегда знала, даже когда была маленькой девочкой. Все очень просто. Геста была незаконной дочерью царя от чужеземной пленницы-рабыни. Еще и унаследовала от матери необычную внешность. Вроде и посмотреть не на что, а на общем фоне слишком заметно,

Вернувшись во двор, девушка тут же схватила вторые вилы и с удвоенной энергией принялась раскидывать солому.

— Эй, чего хотела госпожа? — тихо спросил молодой конюх, ее молочный брат.

— А, — Геста махнула рукой, поправляя сползший на лоб платок. — Сказала, работать надо усерднее.